Наум Синдаловский - Книга Перемен. Судьбы петербургской топонимики в городском фольклоре.

Начиная с XIX века частные сады начинают открывать для широкой публики. После революции 1917 года этот процесс приобретает государственный размах. Сады и парки объявляются общенародными. Им дают новые названия, соответствующие актуальным политическим реалиям, присваивают имена государственных и партийных деятелей. Это привело к первым утратам в городской топонимике и к первой реакции петербургского фольклора на эти изменения.

1703.Эта территория является самой ранней по времени возникновения и наиболее близкой к историческому центру окраиной Петербурга на юго-западе. Она выросла из старинной небольшой финской деревушки Аутово, или Акуктово. Как полагают исследователи, эти топонимы, известные еще по шведским топографическим планам XVII века, идут от финского слова «ауто», что значит «пустошь».

Конец XVIII века.К концу XVIII века название деревушки окончательно русифицировалось и приобрело современное звучание: Автово. Этот факт в фольклоре связывается с одним из самых страшных стихийных бедствий, обрушившихся на Петербург, – наводнением 1824 года. Во время этого наводнения Аутово было совершенно уничтожено. Александр I встретился с его жителями, объезжая наиболее пострадавшие районы. Как гласит предание, плачущие разоренные крестьяне обступили императора. Вызвав из толпы одного старика, государь велел ему рассказать, кто что потерял при наводнении. Старик начал так: «Все, батюшка, погибло! Вот у афтова домишко весь унесло и с рухлядью и с животом, а у афтова двух коней, четырех коров затопило, у афтова…» – «Хорошо, хорошо, – нетерпеливо прервал его царь, – это все у Афтова, а у других что погибло?» Тогда-то и объяснили императору, что старик употребил слово «афтово» вместо «этого». Царь искренне рассмеялся и «приказал выстроить на высокой насыпи» красивую деревню и назвать ее «Афтово». Затем уже это название приобрело современное написание.

Сегодня Автово – это вполне сложившийся городской жилой район, постоянные жители которого не без гордости утверждают, что «Автово – это во!», а «Тот, кто в Автове живет, сытно ест и сладко пьет».

1845.Это, пожалуй, самый молодой парк в центре города. Он был открыт на Петербургской стороне, между Кронверкским проливом и Кронверкским проспектом в августе 1845 года в день поминовения святого покровителя Санкт-Петербурга Александра Невского. Именем святого парк был назван Александровским. Первоначально парк был обнесен чугунной оградой и считался прогулочным, вдоль него были проложены дорожки и разбиты площадки для отдыха. После Екатерингофского парка он был вторым общедоступным в городе.

В связи с понятием общедоступности парка представляет интерес легенда об известном в свое время петербургском купце 1-й гильдии Василии Георгиевиче Александрове. Выпускник Петербургского коммерческого училища и Александровского кадетского корпуса, наследственный владелец Петербургского центрального рынка на Каменноостровском проспекте и увеселительного сада «Аквариум» там же, Александров стал героем петербургского городского фольклора по обстоятельствам столь же интимным, сколь и курьезным. В Петербурге об этом говорили чуть ли не все первое десятилетие XX века. Купец Александров без памяти влюбился в баронессу, проживавшую в доме на углу Каменноостровского и Кронверкского проспектов.

Согласно легенде, высокородная дама охотно и не без удовольствия принимала ухаживания молодого человека и даже подавала ему некоторую надежду. Но только некоторую. Едва доходило до дела, баронесса будто бы вдруг вспоминала свое происхождение и превращалась в высокомерную и неприступную институтку, и – ни в какую. Ты, говорит, мужик, а я баронесса. И весь разговор. Ручку – пожалуйста, а дальше… Нет, и все тут. Хоть тресни.

Самое удивительное, не был Александров каким-то лабазным купчишкой: хорошо образован, прекрасно одет, владелец современного автомобиля, не раз побывал в Европе. Да и сама баронесса, о чем был хорошо осведомлен гордый Александров, не была такой уж неприступной. И он решил отомстить.

Жила баронесса в доме напротив Александровского парка, недалеко от Народного дома Николая II. Василий Георгиевич обратился в Городскую думу с предложением построить в парке на свои деньги, «радея о народном здоровье», общественный туалет. Отцы города, ничего не подозревая, с благодарностью приняли предложение купца. Вскоре на противоположном углу Кронверкского и Каменноостровского проспектов, прямо напротив окон женщины, «неприступной для удачливых выходцев из простого народа», вырос туалет. На беду ничего не подозревавшей женщины, это была точная миниатюрная копия загородной виллы баронессы, с башенками, шпилями, узорной кладкой, словно сказочный замок. Смотри, как любой житель города бесплатно пользуется твоим гостеприимством.

Этот удивительный туалет, овеянный романтической легендой, еще несколько десятилетий назад можно было увидеть. Ленинградцы о нем помнят. Его построили по проекту архитектора А. И. Зазерского в 1906 году и разобрали в связи со строительством наземного вестибюля станции метро «Горьковская».

Говорят, оскорбленная женщина съехала и поселилась на Васильевском острове, у Николаевского моста. Но и там ее настигла месть Александрова. Под ее окнами появился еще один гальюн. Не такой роскошный, но вновь напоминающий загородную виллу баронессы. Несчастная дама переехала на противоположную сторону Васильевского острова, к Тучкову мосту. Через какое-то время и здесь ее настигла страшная месть смертельно обиженного мужчины. Так в Петербурге одна за другой появились три «виллы общего пользования». Если, конечно, верить фольклору.

Александровский парк знаменит еще одной легендой, овеществленной уже не в камне, а в бронзе. 26 апреля 1911 года на территории парка был открыт памятник миноносцу «Стерегущий». Памятник исполнен по модели скульптора К. В. Изенберга и архитектора А. И. Гогена. В феврале 1904 года во время Русско-японской войны «Стерегущий» вступил в неравный бой с неприятельскими кораблями. Почти весь экипаж погиб. Двое оставшихся в живых моряков, если верить легенде, открыли кингстоны и героически погибли вместе с кораблем, не сдавшись на милость победителя. Как выяснилось впоследствии, все это оказалось легендой, которая появилась благодаря непроверенным газетным сообщениям. Просто желаемое, как это часто бывает, было принято за действительное.

На самом деле, изучив чертежи и документы, предоставленные в свое время японской стороной, а также опросив оставшихся в живых участников боя, в Морском генеральном штабе России пришли к выводу, что миноносец затонул вовсе не по воле двух матросов, а от полученных в бою серьезных повреждений. Тем более что никаких кингстонов в машинном отделении корабля вообще не было. Разумеется, это никоим образом не умаляет значения подвига команды «Стерегущего» во главе с его командиром А. С. Сергеевым, из которой в живых остались только четыре человека. Более того, легенда, отлитая в бронзе, сумела придать подвигу моряков миноносца «Стерегущий» дополнительный символический смысл.