Андрей Буровский - Евреи, которых не было. Книга 1

В тот же день за моей 17-летней мамой пытались ухаживать юные немецкие солдатики. Реакция понятная: ужас. Для русско-немецкой девочки эти солдаты были как бы залиты человеческой кровью.

— Там же были старики, женщины, дети! Как вы смогли?!

Реакция немецких солдатиков: обида, возмущение.

— За кого вы нас принимаете, девушка?! Мы — не палачи, мы солдаты. В Бабьем Яру вовсе не было людей, там были одни только евреи!

Общее число свидетелей одного только Бабьего Яра вряд ли меньше нескольких десятков тысяч, и до сих пор жив человек, который 14-летним мальчиком вылез из рва и убежал. Некоторые свидетели написали книги, и для заинтересованного читателя могу рекомендовать книгу самого известного из этих живых свидетелей, Кузнецова [95].

В последние годы движение «ревизионистов» так усилилось, книг издается так много, что «Библиотека Конгресса при каталогизации книг» приняла формулировку: Холокост. Еврейский. 1939–1945. В противовес другой: Холокост. Еврейский — Ошибки. Измышления» [96, с. 164].

Если кого-то интересует личное мнение автора — то, скорее всего, речь идет не столько об ошибках, сколько о неточностях и о преувеличениях «ревизионистов». И уж, конечно, их книги гораздо полезнее, чем книги Даймонта, — и для установления исторической истины, и для нравственного здоровья человечества.

Но среди мифов о Шоа особо надо рассказать о попытках сделать коллективных преступников из целых народов Европы.

Придется нам опять почитать мистера Даймонта, так как есть у него способность самым красочным образом выражать мысли, характерные для худшей части евреев.

Как мы помним, согласно расовым законам, евреями считались люди, у которых трое из дедов были евреями, или тот, у кого евреями были двое из дедов и кто состоял в еврейской общине или исповедовал иудаизм. А тот, кто не исповедовал иудаизма и у кого евреями были только двое из дедов и бабок? Тот не считался евреем. А тот, у кого одна бабка или один дед были евреями? Нет, он не считался евреем.

Таковы факты. Но мистеру Даймонту надо, чтобы эти факты были другими, и вот: «По этим законам все, в чьих жилах текла еврейская кровь, лишались гражданских прав. Евреем считался даже тот, у кого только дедушка был евреем» [4, с. 482]. И не стыдно ему врать, взрослому дядьке?! А еще раввин, служитель Божий…

Дальше больше — «Убийство стало круглосуточным занятием немцев» [4, с. 484]. «Мало-помалу значительная часть немецкого населения была занята планированием, строительством и обслуживанием лагерей уничтожения» [4, с. 486]. В общем, не спали и не ели, а только убивали и убивали.

«В одном только Освенциме было занято свыше 7000… немцев. Они приготовили сотни тонн человеческого пепла, который использовался как удобрение на немецких полях. Они вытопили из еврейских трупов тысячи тонн жира, из которого приготовлялось дешевое мыло» [4, с. 488].

Ну, о мыле мы уже кое-что знаем. Как нетрудно понять, «приготовить» пепел от сожженных трупов невозможно, он сам образуется при сжигании. А рассеивали этот пепел над вполне даже польскими полями, отнюдь не вывозя в Германию.

Впрочем, доводилось мне даже читать про то, что «из еврейских костей немцы делали муку и продавали ее в магазинах; из трупов делали мыло и посылали его в подарок своим женам; волосами еврейских женщин и девушек они набивали матрацы. Шесть миллионов евреев превратились в пепел, муку и мыло» [97, с. 275].

Как видите, дорогой читатель, основатель государства Израиль международный террорист Менахем Бегин — еще более отвратительный враль, чем мистер Даймонт. Но если Даймонта еще допустимо считать невеждой, то уж Менахем Бегин врет сознательно и подло, — ведь он-то, как-никак, участник событий и современник (в отличие от Даймонта, писавшего с того берега океана). Уж Менахем Бегин наверняка хорошо знает: никогда и никто не делал муку из «еврейских костей», а тем более не продавал ее в магазинах. Никогда и никто не слал своим женам мыла из человеческого жира (М. Бегин сказал бы, вероятно: «из еврейского жира»). Даже будь у нацистов такая практика, большую часть евреев они истребили не в лагерях, а в местах массовых расстрелов. Разумеется, в Бабьем Яру никто не «превращался в пепел, муку и мыло».

Объяснить эти (продолжим выражаться помягче) преувеличения можно только одним: упорным желанием, во-первых, сделать преступления нацистов еще более отвратительными и масштабными.

Во-вторых, желанием распространить эти преступления с кучки негодяев (виновных тоже в очень разной степени) на весь немецкий народ.

Этой тенденции отнюдь не избежали и российские евреи.

Взять хотя бы стихотворение К. Симонова, которое так и называется: «Так убей же его, убей!».

Так писал Константин Михайлович, с разных сторон объясняя, почему необходимо «их» убивать.

Но это что! Вот Илья Эренбург: «.. Убедить немца нельзя, но зарыть немца можно и должно. Чем больше немцев убьет каждый боец, тем скорее кончится эта проклятая война… Убей немца — не то немец убьет тебя. Много еще немцев, но все-таки виден им конец: мы их перебьем. Немцы говорили, что они народ без пространства. Ладно, мы выдадим каждому фрицу по два аршина. Проклятая страна, которая принесла столько горя всему человечеству, которая разорила и опечалила наш народ, получит по заслугам: Германия станет пространством без народа» [98, с. 111].

У людей, стрелявших друг в друга на войне, наверное, естественны негативные чувства друг к другу, от недоверия и неприязни до настоящей тяжелой ненависти. Трудно полюбить тех, кто убивал твоих близких, бомбил твои города, кто целился в тебя, и ты жив потому, что этот «кто-то» промахнулся.

«Ох, как это соблазнительно возненавидеть другую нацию, особенно когда есть личные, такие уважительные причины. Не обязательно ненавидеть, можно презирать, брезгливо морщиться, можно не доверять, вежливо улыбаться, обходя щекотливые вопросы…» [99, с. 202].

Но ведь даже ненависть, которую на государственном уровне культивировали в СССР в 1942, 1943 годах, «потом, в сорок четвертом, в сорок пятом стали подправлять, корректировать, разъяснять, и то мы не очень-то хотели вникать» [99, с. 152].