Юрий Безсонов - Двадцать шесть тюрем и побег с Соловков

Побег назначен на 18-ое Мая…

Спешно шли последние приготовления и переговоры… Мальбродский отковырял из мыла свой компас… Сазонов продавал последние вещи… Я чинил свои развалившиеся сапоги… Мальсогов, как магометанин, мылся…

Мальсогов не знал Сазонова и Мальбродского… Надо было их показать друг другу…

Условились, что я выйду с ними на прогулку к известному часу и месту… Я их показал…

План наш был такой: по всей вероятности нам дадут двух конвойных. По уставу к ним не разрешалось подходить ближе чем на пять шагов. По приходе на место мы начинаем работу… Затем я выбираю подходящий момент и предлагаю конвоирам закурить… Если возьмут, то во время закуривания мы берем их за горло и отбираем винтовки… Если нет — нападаем… Чтобы действовать вместе, я поднимаю воротник. Это значит приготовиться… Затем двое из нас Мальгасов и я, берут одного… Сазонов и Мальбродсюй другого…

Здесь наши мнения расходились. Трое стояли за то, чтобы кончить конвоиров. Я был против этого. С самого начала я заявил, что не пролью лишней крови. Решившись на побег, я сознавал, что я уже иду против Бога иду на насилие, но идя на него, я хотел чтобы его было как можно меньше.

Я не хотел доводить насилие до предела, я не хотел крови, но ставя свою и чужую жизнь на карту, я не хотел и не мог проигрывать. Я убил бы только тогда, когда пришлось бы {178} делать выбор между нашей, и наших врагов жизнью. Я верил, что не для того меня Бог спасал, чтобы я стал убийцей.

Итак, красноармейцев брали с собой.

А дальше? Все зависящее от нас было сделано… Компас был… Карты так и не достали. Дальше, что Бог даст. Перекрестимся и на Запад…

17-ое … Вечер…

Вдруг Сазонов просит отложить побег… Говорит, что он не приготовился… Почему? — Не мог закупить продуктов.

Между мной и им уже давно шел об этом разговор. Он уговаривал выходить с продуктами, то есть с салом и сахаром. Я был против этого.

Я знал слежку на Соловках и допускал, что нас могут обыскать в воротах, тем более, что идет Мальсогов, который за последнее время не выходил "за проволоку".

Я настаивал на том, чтобы не брать никаких продуктов.

Момент был решительный. Я знал, что откладывать нельзя. Мы идем в пятидесяти процентах на смерть и нужен подъем. Отложить — он пропадает, не вернется и дело пропало.

Я нажал… Потребовал… И Сазонов согласился… Ночь… Прошел к Мальсогову, спросил его все ли в порядке… Он ответил, что надеется устроить наряд… Мы простились, и я пошел спать…

Но не скоро удалось мне заснуть. Как только я разделся и лег на свои нары, ко мне пришел один из моих знакомых. Уселся… И начал мне рассказывать про свою любовь к одной из арестанток…

Мягко, стараясь его не обидеть, хотел прекратить это излияние, но ничего не помогало, он сидел и говорил…

Белая ночь… Манящая и зовущая… Барак, и, может быть хорошая, но все таки жалкая арестантская любовь…

А завтра? Завтра свобода… И там любовь… Настоящая, широкая, новая…

Уже солнце вставало, когда я заснул.

Утро… Сегодня бежать?!..

Да. И во что бы то ни стало… Уверенно ответил я себе…

Встал, умылся, выпил кипятку… Прошла поверка…

{179} "Бессонов, Сазонов…" Прочел командир роты, в наряде на работы, наши фамилии, почему то всегда стоявшие вместе…

Мы вышли…

Нас построили и повели к канцелярии…

Встретил моего ночного собеседника…

"Бессонов, что с Вами?.. Почему у вас так блестят глаза?.. По моему вы тоже любите…" Спросил он меня здороваясь.

Да. Я люблю… Свободу!.. Срывалось у меня с языка, но я удержался.

Вышел Мальсогов. Вижу одет особенно. Френч, а на нем плащ. Значить наряд есть.

Вызывает партию за партией… Люди выстраиваются. Конвой окружает их и уводит…

"Ну а теперь "на метелки"… Обращается он к нам. "У кого сапоги получше… Там мокро… Ну вот ты!.. Ты выходи!.." Указывает он на нас. "Ну и ты", ткнул он на кого то. Я посмотрел — какая то скуластая физиономия. Значит наряд не на 4, а на 5 человек, и это лишний…

Мы вышли…

"Конвоиров"!.. Крикнул начальник конвоя…

От строя красноармейцев отделилось два парня… Один небольшой, сухопарый. Другой — здоровый, краснощекий, широкий детина…

Эх, не повезло, подумал я. Обыкновенно бывали маленькие, а тут, как нарочно, такая детина!.. Ну и пускай его берет Сазонов, он хвастался, что выйдет один на один…

Теперь пройти ворота…

Двинулись… И сердце замерло… Я вижу, что в воротах стоит один из командиров рот. — Лютый враг Мальсогова.

Мальсогов за проволоку! — Подозрительно! Не пропустит, думал я. Задержит, обыщет… Арест… Стенка… Мелькало у меня в голове… На счастие он отвернулся.

Прошли… И отлегло…

Ярко светило солнышко… Нерв ходил… Начался разговор…

Шли кучкой… Конвоиры по бокам. Закуриваем… Конвоирам не предлагаем и как будто не обращаем на них внимания.

{180} Они сходятся и идут сзади…

Подходим к мосту на материк… Перешли… Закуриваем второй раз… Папиросы у нас хорошие. Предлагаем конвоирам… Отказываются. — Дело хуже…

"Ну где же будем ломать метелки?" Обращается к нам Мальсогов.

— "Дальше, товарищ десятник, я бывал на этой работе", отвечаю я.

Подходим к тому месту, где действительно обыкновенно ломают метелки…

"Вот здесь… Ну что ж покурим", в последний раз пробую я конвоиров.

— "Садитесь закуривайте", отвечают они. Ни им, ни нам не надо торопиться. Эта работа считалась легкой.

Сели, закурили… Идет разговор… Но голова в нем не участвует…

"Ну пошли работать…" Сказал я вставая.

Сазонов снял полушубок. Я с Мальсоговым, как было условлено, пошел в одну сторону. Мальбродский с Сазоновым в другую. Расстояние между нами шагов 20. Так развели конвоиров. Краснощекий со мной.

"Вот гадость", подумал я, "ведь здоров, как бык, а надо брать"…

Работаю… Смотрю на него… Он не спускает с меня глаз.

Отошел в сторону, он за мной, в другую, опять то же. Дело плохо, ведь так не возьмешь.

Проработали минут десять. Я вижу, что Масальгов ломает вместо березы ольху. Обращаюсь к нему и говорю:

"Товарищ десятник, вы не то делаете", и вижу, как к нему оборачивается и конвоир.

"Сейчас или никогда" мелькнуло у меня в голове. "Время!" Понял я… И поднимаю воротник…

Конвоир стоить ко мне в пол оборота, шагах в 8-ми. Сазонов и Мальбродский видят сигнал… Но Мальсогов не смотрит…

Я делаю 3–4 прыжка и всей правой рукой, в обхват, обнимаю горло конвоира… Левой прижимаю правую к своей груди и начинаю его давить.

И мое удивление! С хриплым криком-"Ааа…" {181} краснощекий, опускается подо мной… Винтовка его падает, и я сажусь на него верхом.

Мальсогов оборачивается… Подскакивает и подхватывает винтовку. Те двое барахтаются с другим конвоиром…

В несколько приемов Мальсогов там и всаживает конвоиру штык. Тот выпускает винтовку, ее берут и картина сразу меняется.