Лев Гумилев - О соотношении природы и общества согласно данным исторической географии и этнографии

Польский философ (и не только романист) С.Лем в специальной работе пишет: «Культура определяется факторами физического, биологического, социального, техноэкономического характера. Если все эти детерминанты выровнены величинами, то равняется ли нулю пространство для «чисто культурной вариации» или все же остается какая-то полоса свободы? Антропологическая компаративистика показывает, что такое пространство существует и в нем проявляется уже чисто культурная изменяемость форм и смыслов» [18, стр. 51] 18 С. Лем. Модель культуры. «Вопросы философии», 1969, № 8. . Однако чем же заполнена «полоса свободы»? Очевидно, действиями особей, обладающих правом и возможностью выбора решений. Пусть так, но для самих действий, являющихся в физическом смысле работой, нужна энергия, преломленная через психофизиологию особи, т. е. та самая пассионарность. Итак, если уподобить социальный и биологический аспекты сторонам монеты (орлу и решке), то пассионарность и ее проявления будут самим металлом, на котором отпечатаны те и другие фигуры.

При прямом наблюдении нам доступно лишь описание этих изображений, как очевидно, не отражающее сущности прикрываемого ими наполнения (например, процентное отношение элементов сплава, из которого отлита монета). Познание же глубинных явлений может быть достигнуто только путем «эмпирического обобщения» [19, стр. 19] 19 В. И. Вернадский. Биосфера. Изб. соч., т. V. М. – Л., Изд. АН СССР, I960. . Поэтому спор о том, что важнее орел или решка (в нашем случае «единая» география или всеобъемлющая социология), беспредметен. Больше того, он не конструктивен, так как в обоих случаях имеет место неосознанное стремление к упрощению задачи, поставленной перед учеными, т. е. некоторая профанация, при которой само исследование теряет смысл, ибо результат его будет заведомо неполон и, значит, неверен, однако для достижения понимания анализ необходим. Поэтому мы пойдем не путем отбрасывания компонентов явления, не укладывающихся в прокрустово ложе предвзятой идеи, а попытаемся уяснить место и роль каждого из них, что, в конце концов, приведет к цели исследования – синтезу, после чего станет ясно, что противоречие между социальным, биологическим и географическим подходами мнимо.

Возьмем простейший вариант – одну человеческую особь. Анатомия, физиология и психология в человеке переплетены тесно, и так зависят друг от друга, что при нашем анализе нет нужды в расчленении этих сторон человеческого бытия. Ясно, что человек – существо социальное, ибо его личность формируется в непрестанном общении с другими людьми и предметами, созданными руками его предков (техника). Так, а сперматозоид? Эта «персона» чисто биологическая. Однако связь человеческой личности с собственным зародышем несомненна, и, следовательно, само тело человека, включая высшую нервную деятельность (психику), является лабораторией, где сочетаются общественная и природные (механическая, физическая, химическая и биологическая) формы движения материи.

Но, даже пройдя инкубационный период и полностью войдя в социальную среду, человеческая особь подчиняется некоторым естественным закономерностям. Периоды полового созревания и старения зависят не от ступени социального развития, а от наследственности признаков, выработанных в процессе внутривидовой эволюции. Например, у народов тропического пояса половое созревание наступает раньше, чем у северян ; быстрота реакции у негроидов выше, чем у европеоидов и монголоидов ; сопротивляемость некоторым болезням, например, кори, у полинезийцев ниже, чем у европейцев , и т. д. К социальному развитию эти особенности не имеют никакого отношения, но на поведении людей разных стран сказываются. Происхождение этих различий бесспорно связано с адаптацией предков тех или иных популяций в разных географических условиях и образованиях этносов, как минувших, так и ныне живущих. Именно накопление признаков, возникших в результате длительных процессов адаптации, создает этническое многообразие при прохождении человечеством одинаковых ступеней развития – общественно-экономических формаций.

Итак, признав за этнологией самостоятельное место в системе научных дисциплин, определяемое как предметом изучения, так и своеобразным аспектом, мы должны предложить первичную таксономию для единиц, являющихся эталонами. При этом нужно учесть динамику развития, так как перед нами не стабильные величины, а процессы. Кроме того, классификация должна быть универсальна, хотя может быть предельно проста. И, наконец, она должна вытекать из принятого нами постулата, т. е. отражать не случайные черты, а глубинную сущность явления. Негативный разбор аспектов, не удовлетворяющих перечисленным требованиям, был сделан нами ранее [20] Л. Н. Гумилев. По поводу предмета исторической географии (Ландшафт и этнос. III). Вестник ЛГУ, 1965, № 18. , [21] Л. Н. Гумилев. О термине «этнос». Доклады отделений и комиссий географ. о-ва СССР, вып. 3. Л, 1967. , что до известной степени облегчает нашу задачу [прим. 1] 1 Необходимость развернуть тезис, дабы предупредить недоразумения, возникающие от непонимания постановки и решения проблемы, при ограниченном объеме статьи вынуждает автора заменить историко-географические примеры отсылочными сносками. Жаль, но другого пути нет. .

Каждый этнос имеет свою внутреннюю структуру, проявляющуюся в нюансах расстановки социальных групп [21, стр.16] 21 Л. Н. Гумилев. О термине «этнос». Доклады отделений и комиссий географ. о-ва СССР, вып. 3. Л, 1967. . Приравнивать эти группы к классам нельзя, так как этносы существуют и в доклассовом обществе. Как показал пример Советского Союза, они не исчезают и при социализме, принимая формы социалистических наций.

Даже немногочисленные племена Северной Америки и Австралии делились на экзогамные тотемные группы, например кланы ворона и медведя у тлинкитов . Недифференцированные этносывстречаются, но обычно они находятся в фазе этнического упадка, что всегда связано с упрощением внутренней структуры. Но хотя социальные формы соприсутствуют в этнических процессах, ими не исчерпывается вся сложность этногенеза. Ведь тогда этнография была бы просто разделом социологии, а общества, принадлежащие к одной формации, допустим рабовладельческой, вели бы себя одинаково. Но китайская античность имеет различия не только с эллинской , но и японской , индийской или египетской . Социальная схожесть не уничтожает этнической оригинальности.