Л Красин - Письма жене и детям (1917-1926)

Из других знакомых — Классон [102] Классон Роберт Эдуардович (1868–1926) — ученый-электроэнергетик. В 1914 г. предложил гидравлический способ добычи торфа. Строитель ряда электростанций, в том числе первой электростанции на торфе близ Ногинска. Красин поддерживал с Классоном дружеские связи со студенческих лет. живет по-прежнему, ребята уже почти все большие, самому младшему 15 1/ 2лет, а моя крестница Катя выглядит совсем взрослой барышней. Очень хорошая из нее выходит девушка. Как-то был у них и видел всех в сборе, включая Сонечку, которая тоже стала как-то ровнее и симпатичнее. Работает где-то в отделе металла и скоро перейдет, вероятно, в Комиссариат внешней торговли, где в качестве заместителя орудует Жоржик [103] Речь идет о Г. А. Соломоне (см. примеч. 91). , окончательно уже облезший и что-то постоянно прихварывающий. Вашков переходит работать в электротехнический] отд[ел] и мне придется с ним видеться почаще. Всех своих он оставил на заводе, ибо семьей жить в Москве нет никакой возможности: никаких денег не хватит, да и просто нельзя обеспечить еду и дрова.

15 февраля

Дописываю этот листок, получивши следующее ваше письмо от 30 декабря с карточками. Очень им рад, хотя они и прошлогодние. Выросли ребята очень, Катя начинает сильно походить на маму, когда она была совсем молоденькая, но и Людмила тоже походит на одну из прежних маманиных карточек. Любана же трудно рассмотреть: он все либо спиной сидит, либо боком. Жду с нетерпением новых ваших фотографий. Письмо это посылаю через Гуковского, который будет жить в Ревеле. Он же повезет и шубу маманину. Надеюсь установить через него с вами более правильную и частую переписку. Крепко всех вас, родные мои, целую и обнимаю. Будьте здоровы, не беспокойтесь за меня. Привет Ляле и Я. П. Пишите.

Любящий вас Красин и папаня

Родные мои миланчики!

Пишу Вам эти несколько строк около 12 дня на пароходе. Еду я, пока что, отлично: хорошо выспался в каюте, утром закусил яблоками и пирожками. В 9 ч[асов] утра приехали в Треллеборг. Поверхностный осмотр багажа в таможне и сейчас же на пароход-паром; он ходит теперь, впрочем, без вагонов, как обыкновенный пароход. Пароход новый, огромный, с великолепными каютами, роскошно оборудованные салоны etc.

Тут я основательно позавтракал (Freecost) [104] Freecost (англ.) — бесплатно. , а в 1 час дня буду еще завтракать, чтобы въехать в Германию с полным брюхом. Погода чудесная, солнце, полная тишина, и мы идем по морю, как по озеру. В Сассниц (на немецкой стороне) приезжаем в 1/ 2второго или около, скорее, чем я думал. Вечером уже в Берлине — скоро. Ну, вот пока мои путевые впечатления! Крепко вас всех целую и благословляю. Будьте здоровы, не скучайте, не тревожьтесь за меня. Особенно ты, милая моя маманя, не впадай в грусть, пока ведь не от чего. Бог даст и в будущем все будет хорошо. Обнимаю вас всех еще раз и целую крепко-крепко. Кланяйтесь всем.

Ваш Красин и папа.

Родной мой, милый Любинышек, дорогие мои ребятки! Всего несколько дней, а точно уже прошло полгода и вечерами или утром, пока дневная сутолока еще не завертела, я уже тоскую по вас, мои милые. Но ничего, надо крепиться и держать себя в руках: не такое сейчас время, чтобы распускаться.

Буду описывать по порядку.

Во вторник вечером подъезжал я к Берлину. На границе в Сасснице был в тот день в 2 ч[аса] дня. Вещей моих не осматривали вовсе, самого меня и подавно, хотя всех других пассажиров водили в кабинки и заставляли раздеваться. Предупредительность была, кажется, результатом не столько дипломатического моего звания, сколько герцовской бумажки [105] Герц — немецкий знакомый Красина, тайный государственный советник. Видимо, незадолго до поездки Красина в Германию Герц снабдил его неким документом, удостоверявшим деловой характер визита и лояльное отношение советского деятеля к Германии. . По дороге — ничего особенного: все зеленеет, деревья в цвету, рожь начинает колоситься. Печальную картину представляют вокзалы на узловых пунктах: садятся в поезд возвращающиеся из отпуска на фронт солдаты и офицеры — загорелые закопченные лица, изношенная одежда, крепятся, а видно по глазам, сосет на сердце тоска, печаль, страх за будущее. Возвратится ли, увидит ли своих? А эти свои там, за загородкой, с детьми на руках и около (на платформу публику не пускают), с заплаканными глазами, машут платками и при отходе поезда силятся в последний раз разглядеть знакомые черты.

Трижды проклятая война!

Приближаясь к Берлину, обратил внимание на пустынный характер всех местечек и городов. Ни одно окно не освещено, улицы точно вымерли: экономят газ и электричество, сидят по домам. На Штетинбангоф [106] Штеттинбангоф — вокзал в Берлине. прибыли в 10 ч[асов] 30 м[инут] вечера. Ни автомобиля, ни дрожек: все разобрано и заказано раньше. Кое-как нашел какого-то ободранного длинноногого парня с тачкой, сторговался с ним за 5 марок, вещи мои взвалили на тачку, и пошли мы по едва освещенным улицам по направлению к Фридрихбанхоф, мимо Werth[strasse] и дома, где жил Гриша Таубман [107] Григорий Таубман — друг и врач семьи Красиных. . Берлин на меня произвел ошеломляющее впечатление в смысле упадка, мерзости и запустения! Невероятно, чтобы такой блестевший чистотой, светом, порядком город мог до такой степени упасть. На улицах темень, мостовые избиты, местами провалились. Лошадиный помет не убирается неделями, пыль покрывает карнизы, витрины окон сплошь и рядом пустуют, много магазинов заколочено с наклейками на окнах "сдача внаем". Выбитые стекла не вставлены, двери без ручек, головки звонков оторваны. А сами лошади! Более жалких кляч, буквально скелетов, обтянутых кожей, я не видал. Привезены лошади, награбленные в Польше и Белоруссии, ростом с зайца, но в такой степени истощения, что едва передвигают ноги. Езда шагом! Автомобили имеются, но ободраны и запущены до невозможности. Шины вместо резиновых пружинные: эластичности почти никакой, зато грохот по улице, точно пустую жестянку катят. Трамваи поминутно останавливаются из-за той или иной неисправности вагона, а то так и вовсе объявляют: выходите, трамвай сломался. Кондуктора и вожатые женщины одеты хуже наших. Все люди выглядят какими-то нищими, сброшенными [108] Так в письме. , с унылыми лицами, много в трауре. Улицы опустели на две трети против довоенного времени. Вообще, мое впечатление такое, что Берлин больше пал и опустился, чем Петербург и Москва. Остановился я в Elit Hotel (где жила Вит. Фед.). Боже мой, как загадили этот когда-то с иголочки чистый и новый отель! Мебель избита, поцарапана, обои оборваны, в ванной все время валится с потолка, как чешуя рыбы, отмокшая побелка штукатурки. В коридоре уныло дремлет лакей, бедный иссохший детина лет 15, и только швейцар еще сохранил остатки прежнего великолепия. Не могу, впрочем, сказать, чтобы на людях заметен был очень недостаток питания. Нет, общий "пейзаж" не хуже стокгольмского, хотя, конечно, наедаются не досыта. По приезде взял ванну и завалился спать. Утром звонил Герцу, но не дозвонился и пошел к Иоффе [109] Иоффе Адольф Абрамович (1883–1927) — социал-демократ с конца XIX века. Член большевистской партии с 1917 года. В 1918 г. был председателем, а затем членом советской делегации на переговорах о мире в Брест-Литовске, затем полпред в Берлине. В 1922–1924 гг. полпред в Китае, в 1924–1925 гг. в Австрии. Участник "новой оппозиции" 1925 г. и объединенной оппозиции 1926–1927 гг. Покончил жизнь самоубийством, оставив предсмертное письмо, разоблачавшее сталинское руководство. . Тут меня, оказывается, давно ждали и были удивлены, что я не приехал прямо с вокзала в посольство. Познакомился с общим положением. Иоффе делает, что может, сыплет нотами и протестами, но успех, конечно, средний: Мин[истерство] иностр[анных] дел любезно расшаркивается, а войска занимают Ростов, идут на Новороссийск и грозят Баку [110] После подписания Брестского мирного договора 3 марта 1918 г. германские войска заняли территорию Украины, получившей формальную независимость. 28 апреля в Новочеркасске открылся "Круг спасения Дона" в составе представителей станиц и казачьих ополчений. Было провозглашено создание Всевеликого войска Донского, его атаманом был избран генерал-лейтенант П. Н. Краснов. Краснов тесно сотрудничал с командованием германских войск, которые в конце апреля 1918 г. вступили в Ростов. Фактически немецкое командование контролировало политику новочеркасских властей, официально признав Донскую республику, как стали называть область Всевеликого войска Донского. Что же касается угрозы Баку, то имеется в виду угроза со стороны союзника Германии — Турции и находившихся на ее территории германских вооруженных сил. Германские войска были выведены с территории России после окончания мировой войны. .