Януш Пшимановский - Студзянки

Козинец подал ему знак затормозить, и в этот самый момент начали рваться бомбы. Плютоновый нажал на тормоза чуть сильное, чем надо, но этого было достаточно, чтобы вывести паром из равновесия. Борт накренился, и танк упал в воду.

Фридрих был в шести — восьми метрах от машины, он все отчетливо видел. От взрыва бомб высоким фонтаном взметнулся вверх песок, а потом брызнула вода. Козинец вместе с танком нырнул в Вислу, но сразу же выплыл, быстро работая руками, развернулся, и его втащили на помост.

Солдаты, которые на какой-то миг припали к земле, пряча головы от осколков, сразу же сорвались с мест. Кто-то кричал о помощи, сержант Иван Сорока — механик-водитель буксирующей моторки сбросил сапоги, снял гимнастерку и брюки.

Ниже по течению реки, в двадцати метрах от переправы, появился Барылов, фыркая и беспомощно размахивая руками. Сорока прямо с борта прыгнул в воду, подплыл к нему и, схватив его за темный чуб, вытащил на берег. Затопленный танк блокировал пристань. Надо было как можно скорее оттянуть его в сторону. Ловкий, маленький подпоручник Матеуш Лях — командир 3-го взвода 1-й роты первым сообразил, что надо делать. Он подвел два танка, свой 217 и 218, на котором заряжающим был Ендрушко. Рыжий силач прыгнул, легко раскрутил толстый стальной трос, а сержант Сорока, тот, который вытащил из воды Барылова, хороший пловец, нырнул с концом и набросил его на крюк. В этом месте Висла делала излучину, поэтому затопленный танк было удобнее тянуть вверх по реке.

Танки включили двигатели, но с места не сдвинулись. Прицепили третий танк — результат тот же. Гусеницы все глубже зарывались в песок, а «утопленник» даже не дрогнул.

Фридрих спросил Барылова, выключена ли на танке скорость, но механик не мог ответить точно. Хорунжий подбежал к офицеру штаба бригады, который руководил переправой, и попросил разрешения проверить, потому что если затопленный танк стоит на скорости, то…

Тот согласился.

У Сташека родилась хорошая мысль. Он велел принести из аварийного тягача противогазы, соединил несколько трубок в один шланг, обмотав стыки изоляционной лентой. Затем сбросил комбинезон, сапоги и рубашку и остался только в брюках.

Тем временем баркас подтянули немного выше пристани, но и так было видно, где стоит танк. Его выдавал небольшой водоворот на воде, в котором вращалось несколько засохших листьев и обожженный огнем прут. Фридрих поплыл к танку вместе с Федором Олифером, и оба встали на башне. Вода доходила им до пояса, следовательно, глубина была около трех с половиной метров. К счастью, верхний люк был открыт.

Олифер держал шланг, а Фридрих надел маску и нырнул вниз. Держась за броню, а потом за замок орудия, он почти добрался до кулисы, до коробки скоростей, но в этот момент почувствовал, что задыхается, и поспешил вынырнуть. Он сорвал маску и теперь тяжело дышал.

На берегу уже находится командир бригады, который неизвестно откуда узнал о случившемся. Межицан велел взорвать затонувший танк зарядом тротила, чтобы как можно скорее наладить переправу. По-своему он был прав: важен не один Т-34, а результат сражения, а для этого надо как можно скорее перебросить 2-й полк на плацдарм. Фридриху же было жаль танка. Одно дело, если бы его немцы подбили, а так — жалко терять хорошую машину.

Он нырнул во второй раз. Однако ему снова не хватило воздуха, чтобы выключить скорость. Отталкиваясь, чтобы всплыть, ощутил под ногами песок, который быстро осаждался на дне танка, проникая через открытые люки.

Фридрих опять стоял на башне танка, широко открытым ртом ловил воздух, приходил в себя.

— Хорунжий Фридрих, ко всем чертям! — кричал с берега генерал. — Отцепите трос с крюка!

Саперы связывали тротил в стопки.

Сташек прыгнул в воду в третий раз. Он теперь уже гораздо быстрее добрался до рычага скорости. «Даже если нахлебаюсь воды, спасут», — промелькнула мысль. В мутной воде реки мало что было видно, песок резал глаза. Нащупав рычаг и упираясь йогами в песок, изо всех сил дернул. В тот же момент, когда передача встала на свободный ход, он почувствовал, как вздрогнул танк — это опустились натянутые гусеницы.

Олифер помог ему выбраться, схватив под водой за волосы. Отдышавшись, они поплыли к пристани.

— Трос отцепили? — спросил Межицан, когда они вышли из воды.

— Нет, гражданин генерал, — доложил Фридрих. — Но скорость выключена.

Генерал внимательно посмотрел на хорунжего, на его посеревшее лицо.

— Только не упади в обморок, офицеру не к лицу, — шепнул Межицан и, обняв его за плечи, крикнул подпоручнику Ляху: — Давай!

Натянув трос, танки медленно поползли по песку. Механики вслушивались в шум моторов, чтобы прибавить газу, когда начнут снижаться обороты, но этот момент не наступал. Они даже не почувствовали, когда затопленный танк двинулся. Три машины тащили его без труда. Вначале передвинулся водоворот на реке, потом показались крышка люка, ствол и башня.

— Ура-а-а! Ура-а-а! — закричали советские саперы и польские танкисты.

Сорока уже завел мотор, и паром подошел к берегу. Танк 213 подходил к погрузке.

Затопленный танк вытащили на берег в восемнадцати метрах от пристани. Все члены экипажа танка 212 вместе с аварийной группой хорунжего Фридриха приступили к работе. Их подгоняли, но это было лишним, ибо, едва полк закончил переправу, машина уже была готова.

— А хотели тротилом взорвать, — тихо сказал Фридрих и нежно похлопал ладонью по броне.

Автор, работая над повестью, постепенно вводит действующие лица в рассказ, дифференцирует по времени события. Сражениями управляют иные законы, создавая много трудностей тому, кто пытается их описывать. Эти трудности вытекают хотя бы из того, например, что некоторые важные события происходили одновременно. Желая рассказать читателю о том, что делалось на разных участках фронта, автор не может обойтись без повторов.

Теперь, когда хорунжий Станислав Фридрих выключил скорость в затопленном танке и машина 212 была вытащена на берег, когда рота поручника Ростислава Тараймовича, проходя через лес Гай, обходит сосредоточивающиеся там после переправы взводы из мотопехотного батальона подполковника Кулаковского, именно теперь, в три часа дня, весь немецкий фронт от Эвинува до Мариамполя был объят огнем. Стреляли сотни орудий, ревели танки, в воздухе гремели эскадрильи самолетов.

Многие существенные для боя события происходят одновременно. Что выделить, на что обратить внимание?

Через несколько минут после двух часов дня но два танка из взвода Тилля и Воятыцкого получили приказ подготовиться к наступлению на деревню. Сташек Тилль, назначенный командиром группы, отдал свой первый в жизни боевой приказ. Вместе с ним был командир роты 174-го полка, пехотинцы которого должны были прикрывать танки во время наступления. Он прислушивался, ничего не говорил и только в конце кивнул головой, соглашаясь.