Януш Пшимановский - Студзянки

Ночь перепутала дороги и тропинки, укрыла людей, рассыпавшихся по полям и лесам, по земле, изрытой воронками от бомб и снарядов. Развесистая ива кажется ведьмой, куст — человеком, а человек — кустом, притаившийся танк — пригорком, а поросшая можжевельником кочка с криво торчащим пнем, вырванным из земли, — танком противника.

Когда 3-я рота 2-го полка закончила переправу, уже наступила ночь, тучи закрыли полнеба. И хотя старательно были погашены все огни, около Магнушева колонну заметили три штурмовика, и на нее обрушились бомбы и огонь бортового оружия. Налет не причинил никакого вреда, только на несколько минут остановил движение.

Когда колонна двинулась дальше, упали первые капли дождя. Они приятно охлаждали лица, быстро высыхали на нагретой броне, И будто в ответ на безумие земли в небе что-то сверкнуло, раздался гром и начался сильный ливень, первый такой ливень за время битвы под Студзянками. С наступлением темноты к 1-й роте 2-го полка присоединились машины хорунжего Ляха и Нестерука. Они пришли из-под Ленкавицы. Около полуночи прибыл наконец поручник Козинец на танке 212 вместе с Губиным и его экипажем. Ольшевский облегченно вздохнул и сдал командование.

Командир роты приказал отрыть запасные позиции ближе к немцам, южнее дороги, идущей через Суху Волю. Когда танки двинулись вперед, Виталий Медведев, очнувшись ото сна и не разобравшись, в чем дело, ударил из пушки по своему танку, за что, конечно, сразу же услышал в свой адрес пару «ласковых» слов.

Так пли иначе, псе уже были вместе, если не считать сгоревшего танка 218 хорунжего Адама Березки и машины 215 Тадеуша Корняка, которая до сих пор еще не подошла.

Танк Корняка увяз в болоте. Днем, когда рота ушла, машину заметили немецкие летчики: следы гусениц наполнились водой и выделялись на солнце, как две широкие ленты. Три пикирующих бомбардировщика безжалостно били по неподвижной цели, однако все время неточно. Бомбы ложились в десяти — пятнадцати метрах от танка. Они врезались в болото, выбрасывая черные высокие фонтаны. От сотрясений танк еще больше осел, и на поверхности торчала только башня. Экипаж пробовал просить о помощи, но радиостанция штаба полка почему-то упорно молчала.

Ночью экипаж снова попытался вырваться из болота. Танкисты привязали поперек гусениц бревно, механик-водитель включил первую скорость. Какое-то мгновение казалось, что вот-вот танк выберется, но лопнул канат. Другого у них не было, и отчаявшийся Корняк послал своего заряжающего — капрала Дудека в штаб полка.

Невысокого роста, худощавый, Кароль вернулся под утро, до корней волос забрызганный грязью, усталый и расстроенный.

— Тягач из РТО еще не прибыл. Мне сказали: «Спасайте танк сами, как можете».

— Почему их радиостанция не работает?

— Потому же, — вздохнул капрал. — Что-то испортилось, сами не могут починить. Раз нет роты технического обслуживания, то нет и радиотехника. Командиры танковых рот тоже посылают связных. Из нашей роты я встретил там Мишку.

Мишкой, или Медвежонком, называли капрала Мариана Гоша — заряжающего из машины поручника Козинеца. В свои восемнадцать лет Гош — паренек из-под Станиславува — успел поработать трактористом в Центральном Казахстане, шахтером на угольной шахте под Нижним Тагилом, механиком экскаватора. Высоченный, метр девяносто ростом, командир роты относился к Мишке, как к сыну. Отец Мариана-Мишки. лесничий, умер.

К подполковнику Рогачу Гоша послали с рапортом о занятии позиций.

— Найдешь в темноте?

— Поищу.

По пути он попал под обстрел. Немецкие разведчики пытались пробраться в тыл, но гвардейцы 137-го полка заметили пх. Разгорелся бой. Большую часть пути Мариан был вынужден ползти по мокрому песку. Он хорошо ориентировался и вскоре добрался до штаба, который находился на опушке леса, немногим больше километра севернее Выгоды.

Командира полка не было. Около радиостанции сидели, обнявшись, две девушки с расстроенными лицами. Геновефа Невчас утешала девятнадцатилетнюю Пелагею Хемерлинг, которая была моложе ее на три года.

— Пеля, почему ты плачешь? — спросил Мариан.

— Как не плакать, Мишка? Черти бы побрали этот шкаф. — И она стукнула кулаком по радиопередатчику.— Без радиотехника мы не справимся. На учениях все было в порядке, а вот теперь не работает. Разве это не свинство?

По приказу генерала Межицана рядом со штабом 4-го гвардейского корпуса на Висле, к северу от Острува, был оборудован солидный командный пункт.

С наступлением темноты сюда стали прибывать тяжелые грузовики. Из туч упали первые капли дождя, сверкнула молния, и хлынул дождь, загоняя всех в землянки.

Ордзиковский из оперативного отдела неторопливо подошел к танку командира бригады и просунул голову в люк механика.

— Ну как, Олек, поймал? — спросил он радиста.

— Так точно, гражданин поручник. — Сержант Василевский лихо сдвинул шлемофон на затылок. — Только что отозвался подпоручник Хелин. Они в саду около фольварка Ленкавица, у прудов. У них четыре машины.

Ордзиковский аккуратно нанес знак на карту и направился прямо к землянке генерала.

— Разрешите войти?

— Входи. Что у вас?

— Сержант Василевский установил радиосвязь с 3-й ротой 1-го полка. У них четыре машины. Командование принял на себя подпоручник Хелин. Позиции я нанес на карту.

— Передай ему по радио, что он назначен командиром роты. Покажи карту. — Генерал перенес тактический знак на свою карту. — Мало! — Он внимательно посмотрел на поручника: — Где же остальные?

Последовало молчание.

Ордзиковский собрался с духом и хотел было сказать что-то о связи, но в этот момент по столбу у дверей постучал капитан Токарский. Прищурившись от яркого света, он доложил:

— Гражданин генерал, заместитель командира 2-го полка по политико-воспитательной работе явился.

— Заместитель командира бригады, — поправил его Межицан и, видя удивление на сухом, жестком лице Юлиана, добавил: — Мне нужен заместитель на плацдарме, а не на том берегу. Так что приступай, а назначение на бумаге я оформлю после сражения.

— Слушаюсь.

— Ты по какому делу?

— Доложить о расположении танковых рот.

— Какие данные?

— Я только что оттуда. Разговаривал с заместителями командиров — с Ольшевским, Марчуком и Опаровским.

Межицан весело подмигнул Ордзиковскому и вновь обратился к капитану:

— Показывай на карте.

— Все очень просто. — Токарский взял в руку остро отточенный карандаш и показал вдоль дороги — 1-я рота, девять машин, начиная от окраины Целинува, стоит в Сухой Воле. Дальше — 2-я рота, тоже девять машин, до этой дорожки за прудом. 3-я рота в полном составе — в Басинуве, за поворотом дороги, проходящей через деревню. Две первые окопались, третья начала готовить позиции.