Януш Пшимановский - Студзянки

Если немцы прорвались на дороге и бродят по болоту, то как только рассветет…

Делать нечего, нужно ждать. Было за полночь, когда среди развалин деревни танкисты увидели танк. Он сошел с дороги и остановился в саду, не более чем в ста метрах от них. Наш или не наш?

Корняк решил рискнуть: приказал экипажу вести наблюдение и в случае чего рубануть бронебойным по хорошо различимой машине, а сам пополз по высокой мокрой траве к саду. Распластавшись, замер и прислушался. Разговаривали двое мужчин, но на каком языке — разобрать было трудно. Наконец он услышал, что говорили по-русски.

— Товарищи,— радостно закричал Корняк. — Я свой, не стреляйте!

Танкисты из экипажа тяжелого ИС встретили его недоверчиво, но когда поняли, в чем дело, сняли с брони толстое дубовое бревно и трос и помогли привязать их к гусеницам польского танка.

— Теперь, механик, давай помаленьку.

Заурчал мотор — и бревно начало медленно исчезать в болоте.

— Газ, газ! Больше газу! — дирижировали русские.

К счастью, немцы не открыли огня. Рев двенадцати цилиндров нарастал с каждой секундой. Увязшая машина дрогнула и немного подалась вперед. Передняя часть танка начала подниматься кверху.

— Давай, давай!

Когда уже стало казаться, что танк встанет совсем вертикально и опрокинется назад, центр тяжести тридцатятонной громадины переместился на другую сторону бревна и танк 215, похожий больше на холм мокрой земли, вылез из болота. Огромная яма, в которой он только что находился, быстро заполнялась водой.

— Ну и хорошо, — сказал один из русских, когда механик выключил мотор.

— Бревно возьмите себе, у нас еще есть, берем с разбитых машин.

Экипаж Корняка отцепил бревно, привязал его к броне и, сердечно попрощавшись со своими благодетелями, занял места в машине. На большой скорости танк миновал Выгоду, направляясь в расположение полка. Вел машину капрал Дудек, который знал дорогу. Только один раз, встретив трех солдат из бригады, они спросили, правильно ли едут.

Когда прибыли на место, машиной занялись механики из роты технического обслуживания: начали проверять двигатель, вызвали заправщика горючего. Члены экипажа этого уже не слышали: растянувшись на мокрой земле и прижавшись друг к другу, они спали.

Через два или три часа, когда все было уже готово, их разбудил Юлиан Токарский:

— Вставайте, скоро рассвет. Ваша рота пойдет в бой. Они стоят в Повислянских рощах, — показал он Корняку место на карте, — только сначала надо поесть.

Обжигая губы, они торопливо глотали кашу. Не верилось, что скоро увидят своих. Отмытая от грязи и нагруженная ящиками с боеприпасами машина стояла рядом. За башней была привязана бочка с горючим.

— Зачем они в тыл поехали? — спросил Чарнокозиньский у своего командира взвода капрала Васильева. — Может, драпают?

Оба смотрели вслед удаляющемуся танку.

— Наверное, за горючим, — успокоил его Сташек Ижикович. — Не беспокойся, Леон, это не твое дело.

— На башне у него номер двести пятнадцать, — сказал Васильев. — Потом узнаем, а теперь пойдем, дел много.

Все трое были из саперного взвода подпоручника Конопки. Прошлой ночью они строили землянки для штаба, а теперь их послали проверить и восстановить нарушенную телефонную линию, связывавшую штаб с мотопехотным батальоном. Вроде бы не их это была работа, но сапер, как известно, умеет делать все и к тому же лучше, чем другие.

Командир группы Николай Васильев был опытным солдатом: в сентябре 1939 года он в составе 5-го полка подгалянских стрелков принимал участие в боях под Саноком, Леском и Яворниками, после поражения ходил с контрабандой через засыпанную снегом границу на Сане, пережил хорошие и трудные времена. Ночные прогулки по незнакомой местности и под огнем не были для него новостью.

Пробирались втроем, на расстоянии нескольких метров друг от друга. Впереди — Васильев с автоматом наизготовку. Шедший за ним Ижикович соединял сорванные провода. Чарнокозиньский прикрывал группу. Когда линия привела их на болото, в редкие кусты ольшаника, Николай прижался к земле. Двое других согласно договоренности сделали то же самое. Лежали долго. Очень долго, проклиная про себя излишнюю осторожность командира. Иногда даже начинали думать, что он задремал.

«Чего он боится, — думал Чарнокозиньский. — До немцев еще далеко, стреляют редко… Поползу вперед, там узнаю». Однако он не двинулся с места: перед ним лежал капрал Ижикович.

«Пусть начальство беспокоится. Здесь мокровато, но зато удобно… Что еще нужно…» Он чуть приподнял голову, и глаза у него полезли на лоб: из-за куста вынырнули две согнувшиеся фигуры и начали осторожно приближаться к лежащему впереди Васильеву. Когда уже казалось, что они наступят на него, прогремела автоматная очередь. Оба рухнули на землю.

— Ребята, ко мне, — позвал Николай.

Саперы забрали автоматы у убитых немцев. Не найдя в карманах документов, отрезали по погону. Радость переполняла их сердца — поручник Конопка будет доволен.

Теперь первым шагал Ижикович. Чтобы наверстать время, шли напрямик, через болото, и уже были недалеко от берега, когда их накрыла стреляющая вслепую батарея. Снаряды падали густо, вздымая к небу черные фонтаны вонючей грязи. Когда огонь утих, осмотрелись. Их было двое. Чарнокозиньский исчез.

— Павел…

Тишина. Из-под воды с шумом вылетали пузырьки воздуха.

— Павел!

Шум усилился. Где-то совсем рядом зашевелилась гора водорослей. Подбежали. Стали снимать зелень. Сначала освободили голову, потом плечи. Видимо, один из последних взрывов подбросил в воздух целый пласт водорослей, который, как ковер, прикрыл сапера.

— Ну и замаскировался же ты, — восхищенно проговорил Николай.

Вышли на луг. Надергали из стога сена и немного очистили Павла от грязи. Затем снова двинулись вдоль провода и уже без всяких приключений нашли командный пункт батальона.

На командном пункте собрались четыре капитана — Кулик, Гжегож Вашкевич (заместитель командира по технической части), начальник штаба Эдвард Вонсовский и даже начальник отдела вооружения из штаба бригады Чеслав Наперальский, прославившийся тем, что, еще сражаясь на далеком Севере в Красной Армии, проник в тыл противника и, подобно Кмицицу, подорвал дальнобойное орудие.

Саперы получили благодарность за исправление линии, а когда сказали о тех двух немцах и показали погоны, один из которых был с серебряным кантом, все оживились. Как выяснилось, убитые были из разведывательной группы, которая прорвалась через линию фронта около Басинува. Часть этой группы была уничтожена гвардейцами 1-го батальона 140-го полка, а часть — взводом автоматчиков из батальона Кулика.