Алексей Шмаков - Свобода и евреи. Часть 1.

Забирая в свои руки печать, иудаизм постепенно закрепощал и людей мысли...

Ежедневная пресса не замедлила сосредоточиться в руках евреев, а они сделали из неё предмет спекуляции и промышленности. Еврейский индустриализм превратил её в самый тривиальный сорт торговли. Спекулируя на страсти толпы к сплетням и скандализму, сыны Иуды нашли многочисленную публику, уже «препарированную» к ожидовлению. Почва была подготовлена целыми веками еврейского реализма. Жидовство стало диктовать общественному мнению христиан. Никакой взгляд, отличный от жидовского, не находил места в печати.

«Над папой мы можем надругаться и острить вволю, над протестантизмом — тоже, над правительством — тоже, но одного слова «чеснок» — довольно, чтобы обвинить нас, немцев, в религиозной ненависти!..

Когда разразилась «культурная борьба», еврейство, уже с 1848 г. отрешившее немцев от печати, не только вмешалось в их конфессиональную распрю, а забрало её в плен целиком. Ушатами вываливались еврейские помои на ультрамонтан. Тем не менее, еврейство запрещало даже враждебные католикам статьи, коль скоро они затрагивали евреев.

«Германская культура растворилась в жидовстве и притом до такой степени, что коноводы германского патриотизма или империализма, главари парламентских и даже церковных споров у нас — евреи». (Марр).

Разлагая или оскверняя всё и вся, иудаизм, тем не менее, требует, чтобы с ним самим обращались, как с хрупким фарфором либо со стыдливой мимозой...

Заражение германского мира жидовским создало теорию индивидуальной свободы, которую скорее следует назвать социальной наглостью. Во всяком случае, практические её последствия невыносимы и для ожидовленного германизма. Евреи не только сами эксплуатируют нищету и убожество, но через своих «вольных маклеров» и проституированную прессу подыскивают и учат тому же других «рантьеров», которых, разумеется, грабят затем в свою очередь...

Такова в общих чертах и притом далеко не полная картина победы жидовства над неметчиной, как полагает Марр. По пути автор развивает такую же глубоко верную точку зрения и на результат эмансипации евреев в других странах Запада. «После завоевания же иудаизмом России, — говорит он, — начнётся жидовско-официальное распадение европейской культуры...» .

XVI.Еврейство хвалится тем, что подстрекаемое им «освободительное» движение, т.е. невиданные по злобе и ужасу зверства «распропагандированных» бунтовщиков, напоминает французскую революцию. В действительности кроме убийства, да и то без разрывания людей в клочья бомбами, ход бунта у нас не имеет ничего общего даже с французским террором.

Не говоря о других, ещё более отчаянных шайках, и пресловутая партии «народной свободы» дерзает открыто посягать на само право собственности. Между тем, вот что постановил 18 марта 1973 года Конвент:

«La Convention nationale décrète la peine de mort contre quiconque qui proposera une loi agraire ou toute autre subversive des propriétés territoriales, commerciales et industrielles».

Удостоверяя это, историк французской революции Оллар (Aul-lard) поясняет: «Le décret fut rendu à l’unanimité, avee les acclamations enthousiastes!»...

Таким образом даже Конвент единогласно и при восторженных кликах назначил смертную казнь всякому, кто предложит аграрный или иной закон, угрожающий праву собственности на землю, равно как в области торговли и промышленности.

Жаль, что нет такого закона в России!..

Мы не видели бы тех потоков слез и крови, которые заливают нашу родину по милости «Бунда и К°».

Не слышали бы мы приказов «руки вверх!», то и дело отдаваемых злодеями во имя «социальной революции»...

Не наслаждались бы мы в самой Государственной Думе еврейским издевательством над «иллюминациями» усадеб.

Не пришлось бы выносить нам и такого позора, когда в той же Думе под аплодисменты «кадетов» и «трудовой группы» один из христопродавцев вопил о своём негодовании, изрыгал скверну о «провокаторстве» и требовал для власти уголовного наказания по поводу вызванного необходимостью, основанного на фактах и разоблачающего истину в аграрном вопросе правительственного сообщения.

Как этот христопродавец, так и его злостные клакёры не понимают даже того, что их бешеный гнев уже сам по себе служит доказательством правоты и меткости нанесённого им удара.

«Юпитер, ты сердишься, — стало быть, ты не прав»!

Никогда и нигде на долгом пути всемирной истории ни один народ и никакая страна не была повергаема столь низко и не принуждалась терпеть столь беспомощно тот презренный срам и ту неистовую ложь, какие выпали на долю России со стороны её кагальных «спасителей»!

И пошёл открытый грабёж и разбой по всему пространству матушки Руси. Громились усадьбы, увозился или уничтожался хлеб; ревел убиваемый породистый скот; в конец разорялись благоустроенные поместья, и зловещим заревом светились хмурившиеся небеса; по удивлённым полям и весям святой Руси слышались не мирные беседы соседей, а дикие вопли злодействующих, на погибель себе же самим, пьяных мужиков, треск пылающих жилищ, слезы и стенания беззащитных владельцев, дьявольский хохот возмутителей и «кроткие надежды» евреев!.. Der Jude betrugt, auch wenn er betet!..

А упоённые величием, которое подарил им Мардохей Маркс, «сознательные пролетарии» принялись кидать бомбы и стрелять из браунингов среди бела дня в городах на улицах либо в домах; стали убивать в железнодорожных поездах или на пароходах, спокойные за своё «ограбное право» и уверенные как в защите «товарищей», так и в покровительстве ораторов «народной свободы»...

Посягательство на право собственности влечёт за собой разрушение государства и общества. В данном случае это явствует не только из того, что уже сейчас в России любое злодеяние прикрывается революционным флагом, но и потому, что дело на этом не остановится. Разграбив или истребив усадьбы помещиков для завладения их землёй, крестьяне идут дальше и требуют раздела земли у тех из собственной среды, которые владеют излишним «против нормы» количеством. К чему это поведёт, предоставляется рассудить всякому. С другой стороны, если и допустить невозможное, т.е. что отчуждение земли удастся провести в действительности, то и тогда, спрашивается, кто обеспечит такое «ограбное» владение от новых «реформаторов» или же от других, «ещё более сознательных» пролетариев?.. А ведь труден лишь первый шаг.

Впрочем, «кадетам» мало об этом забот. «Реформа» — лучший путь к равноправию евреев, — neminem contradicentem; источник социального пожара, неугасимый, конечно, под условием «святости» знаков иудейского кредита; засасывающее болото обмана и обструкции — козырный туз революции против всякого супостата, будь это сама государственная власть.