Алексей Шмаков - Свобода и евреи. Часть 1.

Между тем всего за две недели до подписания Портсмутского договора состоялось возобновление англо-японской союзной конвенции. Было очевидно, что неожиданное возвышение Японии задевает Британию за живое и что противно здравому смыслу предполагать, будто «коварный Альбион» станет покровительствовать требованиям контрибуции как бы для создания такого японского флота, с которым, пожалуй, не сладит. Что английская дипломатия не допустит подобного шутовства, за это ручались как всё её прошлое, так и прецедент с Россией, которая, поставив бланк на стомиллионном векселе Китая для уплаты контрибуции Японии, уготовила себе Цусиму собственными руками. При всём опьянении еврейско-американской лестью «победитель» в Портсмуте — граф «полу-сахалинский» мог бы, кажется, повременить с тем шампанским, которым он праздновал свой «триумф» над Комурой. Валить же с больной головы на здоровую он, без сомнения, успел бы и помимо того, что ещё на днях из самой Японии было сообщено в берлинскую газету «Post».

«В Токио рассказывают совершенно открыто, что барон Комура, нынешний посол Японии в Лондоне, отправляясь в Портсмут, получил приказание настаивать только на двух пунктах: на очищении Манчжурии и на признании главенства Японии в Корее. Ему определённо и точно было заявлено, что ничего иного не требуется для заключения мира, и когда Комура направлялся в Портсмут, у него не было ни малейшего намерения настаивать на уплате военного вознаграждения.

Прибыв в Портсмут, он выставил обширнейшие требования, чтобы тем с большей уверенностью добиться всего, что ему было приказано.

Русские уполномоченные слепо попали в японскую ловушку, и когда граф, а тогда ещё просто Витте, гордо заявлял: pas un sou! — тогда он, должно быть, не подозревал, что японцы и не имели намерения серьёзно требовать этот sou. Он сделался просто жертвой более ловких и талантливых японских уполномоченных.

То же самое произошло и с другими японскими требованиями, выставленными единственно для того, чтобы от них можно было отказаться и ещё сильнее убедить русских, что от своих двух главных требований японцы не отступятся.

Когда Комура уезжал из Токио в Портсмут, он настоял, чтобы японские желания были разделены на две категории — на важные и второстепенные, и министерство сделало это. К первым были отнесены вышеупомянутые требования об очищении Манчжурии и Кореи, а ко вторым — все остальные.

Русские уполномоченные не могли не знать этого, и потому так радостно трубили о своей «победе». [119] Это признаётся и самим еврейством, чему доказательством служит, например, факт, что хранение «освободительных» бомб вверяется кагалом именно богатым евреям. Припомним о штрафах в 3.000 рублей, которым за это благородное занятие были на потеху кагала подвергнуты в Одессе такие богачи, как Бродская и Ашкинази.

«Не могли знать»... Нет, Витте обязан был знать и, во всяком случае, мог бы догадаться.

Тем не менее, мир был заключён, и посрамлённая Россия готова сойти с ума от печали... Еврейство же обнаглело, как ещё никогда. По отступлении войск в Харбин стал изливать на нас всяческую скверну даже еврей Ровенский в своём «Харбинском Листке». Унизить и запятнать русское имя, «распропагандировать» и деморализовать, сколько хватит у него сил, всё, что было в армии сомнительного и неустойчивого — такова была задача Ровенского.

Здесь нечему удивляться. Как не раз указано выше, тайный и свирепый враг ищет погибели России. Всемирный иудейско-масонский союз, замыслов которого многие и не подозревают, ведёт против нас колоссальную шахматную партию. Единство командования отражается и в адской гармонии мероприятий. «Освободительная» пресса руководствуется общими по всей линии приказами. Стачки и забастовки на складах, на фабриках и заводах, на почте, телеграфе и железных дорогах по всей России одновременно; дым выстрелов, бомб и крови, застилающий русским людям глаза, и зловещий террор, от которого замирает жизнь в целой стране, — таковы ближайшие признаки сатанинского плана наших врагов.

При этих условиях интриги в Портсмуте и в Харбине должны были развиваться параллельно. Отсюда понятно, что как бы ни был ничтожен Ровенский, будучи наставляем извне, он мог принести немало зла.

Виноваты те, кто это видел и допускал.

Отсюда мы поймём действительный смысл угрозы Винавера 13 мая 1906 г. в Государственной Думе: «доколе в стране есть неравенство» (евреев, конечно), «не будет в ней мира!» Поймём и наглость Якубзона, изрыгавшего хулу на русского солдата. Поймём, наконец, и всю низость заявления одесского «депутата» Щепкина 7 июля 1906 г. в заседании Государственной Думу.

Этот «белостокский герой» дерзнул утверждать, что «введение военного положения не более, как мера подкупа и откармливания армейских генералов цветущими городами России. Когда же П.А. Столыпин был назначен министром внутренних дел, то «одесситы» хорошо знали, что военное положение в их городе ни в каком случае снято не будет, так как... Столыпин — зять одесского градоначальника Нейдгардта!..»

Своё бесчестное словоизвержение Щепкин завершил такими словами: «Министр Столыпин вступает открыто на путь борьбы со свободой, со всем освободительным движением, и мы устами полумиллионного населения Одессы шлём пожелания Столыпину в этой борьбе всяческих неудач, поражения и гибели, шлём ему народное проклятие!!..»

Иудейского агента выслушали, не сморгнув, и никто не протестовал; русский князь — председатель не остановил наглеца; никто не закричал о клевете, никто не возмутился... [120] Для иллюстрации. Андрэ Шерадан приводит забавные, им самим виденные, случаи «заинтересования».

К счастью, мы немножко знаем «одесситов». Не позабудем мы о днях «Потёмкина» и о кагальной республике. Не заставим напоминать себе ни о тех иконках и крестах, которые «одесситы» вешали на собак, разгоняя их по улицам, ни обо многом ином, столь же отвратительном и позорном...

Укажем на факт, что повальные убийства и денной разбой не прекращались за весь период заседаний Государственной Думы. Сия же последняя, не только отказалась выразить им порицание, т.е. в сущности одобрила их, но всячески раздувала белостокский скандал, где, однако, во всём были виноваты только евреи, и, тем не менее, благословила «ограбное» движение, которым по одной реке Битюгу в Воронежской губернии «огнём и мечом» истреблены десятки усадеб, слезами и кровью залиты сотни людей... «Благословила» и детские бомбы в Севастополе!..

«Иллюминации» Герценштейна, равно как результаты «следствия», произведённого Якубсоном и Щепкиным в Белостоке, вполне исчерпывают «государственную деятельность» Думы. Содрогается от гнева русское сердце при воспоминании о том сраме, в который повергли Россию «неравноправные» евреи. До какого же унижения они доведут её, когда станут «равноправными», т.е. когда поделят между собой её лучшие леса и нивы и когда захватят власть?!..