А Иойрыш - А-бомба

Получив новый уран и тяжелую воду, немецкие ученые продолжили эксперименты по созданию реакторов. И вот в серии опытов, проведенных в августе - сентябре 1941 г. в Лейпциге, Гейзенберг, Вайцзеккер и Дёпель добились положительного результата размножения нейтронов, что служило доказательством протекавшей в массе урана цепной реакции. Эта реакция еще не была самоподдерживавшейся, но опытное подтверждение реальности цепной реакции стало фактом.

Давая позже оценку лейпцигскому опыту, Гейзенберг писал: "В сентябре 1941 г. перед нами открылся путь - он вел нас к атомной бомбе".

Это был кульминационный пункт развития Уранового проекта. Первое свидетельство цепной реакции было получено уже 25 августа, и Гейзенберг, принимая поздравления сотрудников, торжественно пригласил всех на традиционный "вторничный семинар". Он не удержался от искушения и позвонил в Берлин в Управление армейского вооружения Дибнеру, который продолжал совмещать должность директора Физического института со своими старыми обязанностями в управлении. Дибнер поздравил Гейзенберга довольно сухо и, сказав, что имеется новая информация, попросил Вайцзеккера срочно приехать к нему. Семинар отложили.

Вайцзеккер вернулся от Дибнера через два дня встревоженный. Дибнер доверительно сообщил ему, что ассигнования на Урановый проект в ближайшее время могут быть сокращены, что уже сокращены ассигнования на разработку ракет и виной всему - успешное продвижение немецких армий на востоке. Гитлер и высшее военное руководство считают победу над Россией делом решенным и не хотят тратить деньги на разработку нового оружия. Дибнер добавил, что положение осложняется усилившейся конкуренцией между Управлением армейского вооружения и Управлением вооружения ВВС в Пенемюнде. Этот центр строился для обоих управлений, и армия разрабатывала там свою ракету А-4. Но руководство ВВС постоянно требовало передачи этой ракеты в ведение авиации и сейчас усилило нападки, приняв от фирм "Аргус" и "Физелер" проект крылатой ракеты с дальностью действия 250 км и, что особенно важно, более дешевой. На декабрь планируется обсуждение дел Уранового проекта. Слушать будет, по всей вероятности, сам Фромм, руководитель вооружения армии.

- Закрывать Урановый проект сейчас, когда достигнут первый настоящий успех - это невозможно! - воскликнул Гейзенберг. - Надо доказать Фромму и всем, кому потребуется, что ядерное оружие - это оружие стратегическое, оно нужно не для какой-то кратковременной кампании. Хорошо, с Россией покончено. Но Англия? Америка? Я уверен, что в Штатах тоже работают над атомной бомбой и нам нельзя оставаться неподготовленными. Независимо от того, желаем мы победы Гитлеру или нет, мы не можем желать поражения нашему народу. Надо что-то делать.

Вайцзеккер улыбнулся.

- Я рад, что мы с тобой думаем одинаково, - сказал он. - И я уже написал Дибнеру по его просьбе маленькую записку о возможном практическом применении наших исследований.

Гейзенберг внимательно прочитал копию записки Вайцзеккера.

- Предложение о нашей установке, как о двигателе для больших транспортных средств, очень хорошо, - сказал он. - Это могут быть крейсера, и ты правильно пишешь, что они будут обладать чрезвычайно большим радиусом действия. Но вот предложение об атомном ракетном двигателе... В принципе это возможно, но малые размеры вызовут столько практических трудностей...

- Совершенно верно, - перебил Гейзенберга Вайцзеккер. - И как видишь, я сделал в этом месте записки много оговорок. Кстати, Дибнеру это место особенно понравилось. Он рассчитывает убить двух зайцев, и мы, возможно, скоро доедем в Пенемюнде.

- Ты пишешь о взрывчатом веществе, - продолжал Гейзенберг, - но рассчитываешь все-таки на оба варианта: и на получение урана-235, и па образование в реакторе "элемента 94", как это доказано в твоей патентной заявке. Я много думал по этому поводу и все больше сомневаюсь в реальности получения 235-го урана. Пожалуй, нам надо надеяться только на "элемент 94". Но мы это еще подробно обдумаем после.

- Записка отправлена?

- Да, вчера.

- Есть еще какие-нибудь новости?

- Новостей больше нет, а предложение есть. Тебе надо встретиться с Бором.

- Не понимаю, для чего.

- Расскажу после, а пока назначай семинар, и обязательно на вторник!

Идею встречи Гейзенберга с Бором Вайцзеккер вынашивал давно, с самого начала 1941 г. В марте он сам съездил в Копенгаген "на разведку" и еще больше укрепился в мнении о необходимости встречи двух гигантов современной физики. Мартовская поездка Вайцзеккера проводилась под предлогом чтения докладов "Конечен ли мир во времени и пространстве" и "Отношение квантовой механики к философии Канта". Вайцзеккер выступал перед Немецко-датским обществом 1916 г., Астрономическим обществом и Объединением физиков. На самом же деле поездка была организована Управлением армейского вооружения и преследовала совершенно определенные практические цели. В секретном отчете в верховное командование армии, представленном 26 марта 1941 г., Вайцзеккер писал: "Я смог познакомиться с экспериментальными и теоретическими работами Института теоретической физики (профессор Бор), которые были выполнены в последние годы. Речь идет об исследованиях расщепления урана и тория быстрыми нейтронами и дейтронами. По работам, которые имеют наибольший интерес для наших исследований, я привез специальные оттиски и оригиналы.

Над вопросом технического получения энергии с помощью расщепления урана в Копенгагене не работают. Но там известно, что в Америке, в особенности у Ферми, начались исследования этих вопросов. Однако в течение войны из Америки больше не поступало точных известий. Профессор Бор, очевидно, не знает, что у нас начались работы по этим вопросам; само собой разумеется, что я укрепил в нем это мнение. Разговор на эту тему был начат им самим. Впрочем, я узнал, что два месяца тому назад несколько господ из исследовательской лаборатории имперской почты были в Копенгагене, чтобы познакомиться с циклотроном и установкой высокого напряжения.

В Копенгагене имеются американские журналы "Физикл ревыо" до 15 января 1941 г. включительно. С важнейших работ я привез фотокопии. Договорились, что с текущих номеров журналов копии будет делать для нас немецкое посольство".

Порученное задание Вайцзеккер выполнил полностью, но для осуществления его главного замысла было необходимо, чтобы с Бором поговорил именно Гейзенберг, любимый ученик и хороший друг семьи. Вайцзеккер хотел привлечь Бора к работам немецкого Уранового проекта. Конечно, здесь имелись в виду и знания Бора, его умение глубоко и всесторонне анализировать сложнейшие явления ядерной физики, но главное было в другом: Вайцзеккеру нужен был авторитет Бора, его положение в мировой физике, которое "освятило бы" работы немцев над ядерным оружием.