Андрей Буровский - Отец городов русских. Настоящая столица Древней Руси.

Кроме того, новгородцы после Ярослава сразу научились ловить рыбку в мутной воде политической неустойчивости. Киевские князья сколько угодно могли считать Новгород своей вотчиной и считать себя вправе посылать туда князьями своих сыновей… Но раздоры и междоусобицы внутри княжеского рода Рюриковичей позволяют новгородцам искать себе князя, который им «люб».

В 1095 году они приглашают на княжение Мстислава, сына знаменитого Владимира Мономаха. Через несколько лет великий князь Киевский Святополк II договаривается с Мономахом: пусть Мстислав перейдет в другое княжество, а в Новгороде сядет сын Святополка!

Князья договариваются между собой, но у новгородцев свое мнение. В 1102 году они посылают посольство в Киев; едет и законный новгородский князь Мстислав. «Вот, князь, мы присланы к тебе, и вот что нам велено сказать: не хотим Святополка ни сына его; если у сына твоего две головы, то пошли его в Новгород».

Святополк спорил с ними до хрипоты, но не переспорил, а силу применить не захотел или не решился. Послы остались при своем и ушли в Новгород вместе с «любым» им князем Мстиславом.

Вот оставлять ли на престоле сына Мстислава, Всеволода, новгородцы сомневались. Вмешался дедушка Всеволода, по заслугам знаменитый и могущественный Владимир Мономах: в 1117–1118 годах он «посадил на новгородский стол» внучка Всеволода, а новгородских бояр привел к присяге силой оружия. Некоторых он даже арестовывал и держал в сыром темном погребе, чтобы одумались и прониклись.

Как видно, жалованные грамоты Ярослава все же можно было нарушить… Хотя бы! Мономах ведь не был новгородским князем, не приносил клятвы на грамотах… формально закон нарушен не был: Мономах действовал, как завоеватель. {64} 64 Осторожнее! В Новгороде были две боярские партии. Условно — «демократы» (сторонники «вольности в князьях»: какого князя хотим — того приглашаем, какого не хотим — того изгоняем) и «монархисты» (желавшие «вскормить себе князя», то есть — сторонники основания в Новгороде собственной династии, независимой от Киева). Вначале новгородцы «вскормили себе» Мстислава (будущего Мстислава Великого), но он перебрался к папе в Киев в 1117 году, оставив за себя сына Всеволода. Его новгородцы тоже «вскормили» и взяли с него крестоцелование «хощу у вас умерети», то есть — обязательство княжить до смерти и не уходить в Киев. Именно нарушение этого крестоцелования и было главным обвинением Всеволоду при изгнании в 1132 году, а затем при окончательном изгнании в 1136 году. Кстати, в 1136 году заменили Всеволода малолетним сыном, Владимиром, и только позднее (вероятно, после того, как власть оказалась в руках «демократов») Владимир Всеволодич был смещен. Это необходимо учитывать при всех оценках событий 1132 и 1136 годов. В этом плане и отредактируй следующий раздел. Править его не буду — там чуть не каждый пассаж надо переписывать. — Прим. научного редактора.

С одной стороны, выгодное дельце — быть внучком знаменитого дедушки: если что, дедушка решит твои проблемы.

С другой стороны, ненадежно — решение зависит опять же не от тебя, а от дедушки.

Вот умер Владимир Мономах (1132 год) — и новгородцы сразу припомнили «нелюбому» князю Всеволоду и кто в доме хозяин, и свое унижение 1118 года. В 1136 году новгородцы восстали, арестовали Всеволода и «всадиша в епископль двор с женою и с детьми и с тещею и стережаху день и нощ с оружием, 30 мужь на день».

Два месяца томили Всеволода под арестом — отлились ему слезы новгородцев 28-летней давности. Всеволод отрекся от княжения, и его выпустили со всей семьей. Опального князя подобрал Псков, но новгородским князем он перестал быть навсегда.

Фактически в 1136 году произошла революция, окончательно установившая вечевой строй в Новгороде. В те времена жили недолго, но новгородский боярин, в молодости участвовавший в посольстве 1102 года, стариком вполне мог увидеть конец этой почти бескровной революции: от отказа принять сына Святополка II до свержения внука Владимира Мономаха.

С 1136 года Новгородом правило вече, а князь с новгородским вече заключал договор (как называли его на Руси — ряд). К сожалению, грамоты Ярослава, его «устав» полностью не сохранился. Но сохранились несколько «рядов» Новгорода с князем.

Князь был необходим как глава войска, но роль князя в государстве была служебная, и условия службы князя Новгороду оговаривались жестко и строго: столько-то покосов для лошадей княжеской дружины, такое-то количество хлеба и мяса для прокорма. Столько-то платить оружейникам за починку кольчуги или за новый меч.

Так же жестко оговаривалось, что князь не должен вторгаться в дела управления: не должен ставить своих людей в администрации, не раздавать земель (ведь они не княжеские, они новгородские), не судить подданных Новгорода, «а самосуда не замышляти».

Договор требовал, чтобы князь не препятствовал торговле Новгорода с другими государствами, не нарушал границ и не создавал проблем с соседями… Даже чтобы князь сам не объявлял войны, не начинал походов и не заключал мира. «А коли будет Новугороду размирье с немцы, или с Литвою, или иной землею, пособляти ти, княже, по Новегороде без хитрости: а без новгородского ти слова, княже, войны не замышляти».

В 1266 году князь Ярослав хотел идти войной на Псков, «новгородцы же возбраниша ему», и князь «отослал полки назад».

Новгородцы даже принимали меры, чтобы князь и его дружина не сделались слишком уж влиятельной силой новгородского общества. Князь должен был жить за чертой города, в Городище. Он не должен был принимать к себе новгородцев в дружинники или в зависимые люди, приобретать любую собственность: «…а тебе, княже, ни твоей княгине, ни твоим боярам, ни твоим дворянам сел не держати, ни купити ни даром принимати по всей волости Новгородской».

К князю обращались «государь», а не «господин». Господин Великий Новгород не имел в его лице конкурента.

Если князь нарушал вольности, нарушал «ряд», переставал нравиться новгородцам, они поступали очень просто: открывали городские ворота и сообщали, что «перед князем путь чист».

В 1212 году новгородцы «показаша путь» князю Всеволоду, заявив: «не хочем тебе, пойди, камо хочеши».

В 1230 году так же поступили с князем Ростиславом: «…ты пойди прочь, а мы себе князя промыслим».

И в 1270 году князь Ярослав Ярославич «пошел из города поневоли». А попробовал бы он не пойти, когда было сказано: «Княже! Поеде проче, не хотим тебе, али идем весь Новгрод прогонит тебе».

Бывало и обратное — князь хочет уйти, его удерживают.

В 1269 году князь Ярослав остановил Тевтонский орден под Раковором-Раквере и собирался уехать из Новгорода: дело сделано. Новгородцы же клянялись ему со словами: «Княже! От нас не езди; бо еще не добре… умирилися с немцами».