Павел Щёголев - Падение царского режима. Том 2

Щегловитов . — Мне кажется, сведения от него были затребованы и рассматривались в министерстве.

Завадский . — Но расследования никакого не было.

Щегловитов . — Сведения им были даны.

Председатель . — Я хотел бы отметить следующее и попросить вас разъяснения по этому поводу: лицо — весьма авторитетное, в особенности для вас, как министра юстиции, указывает на разрушение суда в целой русской области, указывает на «дезорганизацию правосудия и полное падение судебного авторитета»… Вы спрашиваете человека, который именно это сделал — суд дезорганизовал и довел его до полного падения, — и удовлетворяетесь объяснениями этого человека, то-есть предполагаемого преступника перед родиной, перед государством, — преступника, ибо вы знаете, как деликатны наши задачи государственной политики на Кавказе?…

Щегловитов . — Совершенно верно.

Председатель . — Я бы хотел слышать ваши разъяснения…

Щегловитов. — Мне казалось, что, может быть, это неправильно было, — я на своей правильности в данном случае настаивать не решился бы, — но, мне казалось, что все это, написанное или сообщенное мне бывшим наместником в октябре 1913 года, исходит из того недоброжелательного отношения к общей политике, — в отношении пополнения кадров судебного ведомства, — которое проявилось раньше в письме, которое я получил от наместника его величества на Кавказе; и что, очевидно, все горе заключается в том, что эти личные взгляды бывшего старшего председателя до такой степени признаются неправильными наместником, что единственно соответствующим выходом из этого положения было устранение его (Лагоды) из состава судебного ведомства на Кавказе… А то, на что вы изволили указать, это, в моих глазах, было значительным преувеличением…

Председатель . — Почему?

Щегловитов . — Потому, что я никаких нареканий ни от населения, ни от каких-нибудь лиц, бывших на Кавказе, не слышал.

Председатель . — Но разве нарекания наместника на Кавказе для вас мало убедительны? Почему вы так мало ценили сообщения наместника? Почему так защищали Лагоду?

Щегловитов . — Единственно из-за сочувствия этой политике…

Председатель . — Но разве позволительно из-за сочувствия какой бы то ни было политике закрывать глаза на указываемые преступления?

Щегловитов . — В этом я готов признать свои действия неправильными.

Председатель . — Вы не помните ли одно из дел Лагоды — дело о бывшем члене государственной думы Недоноскове, который убил свою возлюбленную на Кавказе, в Кисловодске?

Щегловитов . — Я не помню… Он судился, кажется?…

Председатель . — До вашего сведения не дошло, что в первой инстанции он был признан действовавшим в состоянии умоисступления?

Щегловитов . — Очевидно, эти сведения поступали…

Председатель . — Вы и ваша супруга не заинтересовались делом Недоноскова?

Щегловитов . — Нет.

Председатель . — Вы не помните ваших разговоров с Лагодой по этому вопросу?

Щегловитов . — Нет, не помню… Может быть, он мне это излагал — это возможно, — но у меня лично интереса к этому делу не было…

Председатель . — Вы не помните в «Новом Времени» статей Меньшикова по поводу этого дела?

Щегловитов . — Не помню.

Председатель . — В министерство не доносили о следующем факте: в суде первой инстанции дело было обращено к доследованию по ходатайству защиты, согласно с заключением лица прокурорского надзора. И вот, после необжалования этого определения в срок, был в порядке надзора подан протест на это определение, и он был отменен, то-есть прокурорский надзор опротестовал то самое определение, которое было постановлено не только по заключению, но и с согласия прокурора. — Вот что было допущено по этому делу…

Щегловитов . — Я этого не помню…

Председатель . — Вы не помните другого небольшого эпизода, в связи с деятельностью Лагоды: до вас не дошли сведения о том, что следователь тифлисского окружного суда по особо важным делам — Малиновский, оскорбленный Лагодой, покушался в его служебном кабинете на самоубийство?

Щегловитов . — Нет, этого я совершенно не припомню…

Председатель . — Я должен вам задать еще несколько вопросов по поводу нескольких частных случаев. Вы помните обстоятельства отставки бывшего прокурора окружного суда В. Ф. Арнольда?

Щегловитов . — Я бы попросил вас помочь мне в этом отношении…

Председатель . — У него вышло разномыслие с губернатором Джунковским по поводу Бабина, из-за указания на причастность этого человека к экспроприации. Джунковский его защищал, а Арнольд был против, это — во-первых, а во-вторых — вышло разногласие Арнольда с администрацией по вопросу о Рейнботе. Вы этого не помните?

Щегловитов . — Я не помню.

Председатель . — Вы не помните, при каких условиях Александров-Дольник получил назначение члена консультации?

Щегловитов . — Могу заявить, что вообще его деятельность вызывала во мне большие сомнения… Это и было поводом.

Председатель . — Вызывала сомнения — в каком отношении?

Щегловитов . — Я считал, что деятельность его, как прокурора московской судебной палаты, неудовлетворительна…

Председатель . — С каких точек зрения?

Щегловитов . — Недостаточность надзора за прокуратурой…

Председатель . — Я должен задать еще один вопрос — о Войткевиче. Я прошлый раз его касался. Он был прокурором великолуцкого суда, ему было предложено выйти в отставку. За него вступился Камышанский, и отставка была заменена переводом в Петроград на должность товарища прокурора петроградского окружного суда. Вы не помните этого обстоятельства?

Щегловитов . — Письменного материала в объяснение дела нет?

Завадский . — Там есть указания на обвинения его в каких-то польских симпатиях, но опять без фактов.

Щегловитов . — Откуда исходившее? Вы не изволите припомнить?…

Завадский . — Видимо, от псковского губернатора: там есть небольшие заметки.

Председатель . — Затем представляет некоторый интерес случай увольнения мирового судьи в Вильне, Лашенки: [*] Стран. 412, св. 16 и 21 стр. «Лашенки», надо: «Лащенки». он «провинился» в том, что присудил товарища прокурора Филиппова к нескольким дням ареста за оскорбление еврея, фамилии которого я не помню.

Щегловитов . — Этого я совершенно не помню…

Завадский . — Прокурор Двусловский [*] Стран. 412, св. 20 стр. «Двусловский», надо: «Тлустовский». настоял на удалении Лашенки… [*] Стран. 412, св. 16 и 21 стр. «Лашенки», надо: «Лащенки».