Павел Щёголев - Падение царского режима. Том 2

Председатель . — В момент издания циркуляра, подписанного Брюн де-Сент-Ипполитом и скрепленного делопроизводителем Броецким, кто в это время был политическим вице-директором?

Кафафов . — Васильев.

Председатель . — По общему ходу дел в департаменте, политический вице-директор должен был иметь отношение к содержанию такого циркуляра?

Кафафов . — Вне всякого сомнения. Подписал он потому, что должны быть две подписи. Когда подписывал бумагу основную директор, скреплял делопроизводитель, как здесь. Если подписывает министр, скрепляет директор. Если подписывает товарищ министра, тогда сбоку должно быть подписано «вице-директор». Ни одна бумага не идет к директору, если на ней сбоку нет букв «в. д.» (вице-директор). Ни одна бумага не могла итти к вице-директору, если на ней сбоку нет буквы «К».

Председатель . — Так что на этом циркуляре, о котором я вас спрашиваю, должны быть буквы политического вице-директора Васильева?

Кафафов . — Да, — в углу, миновать этого не могло…

Председатель . — Нам хотелось бы знать, кем вы были до того, как вы поступили в департамент полиции?

Кафафов . — Я 24 года служил по судебному ведомству; затем был членом судебной палаты в Москве, а затем служил товарищем прокурора и оттуда меня пригласили сюда…

Председатель . — По вашему прошению?

Завадский . — Всякий человек, у которого несменяемая должность, назначается в порядке: «согласно прошению», которое фактически никогда не подается.

Председатель . — Но ведь это некоторое понижение: я тогда понимал, что это было по вашему ходатайству?

Кафафов . — Не по моему ходатайству, но так как я всегда служил в прокурорском надзоре, меня министр перевел.

Председатель . — Вы при каком министре перешли из членов палаты?

Кафафов . — При том же, при Щегловитове. Материально это было лучше: больше было содержание…

Иванов . — Вы, в качестве прокурора палаты, занимались по политическим делам?

Кафафов . — Я никогда политикой не ведал. Обвинения мне поручались, я был переведен в Москву, как обвинитель…

Председатель . — Вы были обвинитель по уголовным делам? Вот все вопросы, которые мы имели вам предложить…

Содержание : Прозвище Протопопова в Царском Селе — Калинин. Обычай дворца называть приближенных прозвищами. Прозвища давал Распутин. Отношения Протопопова с Распутиным. Объяснение Протопопова по поводу прошений, написанных им в заключении. Протопопов и Балк в дни революции. Дополнение по вопросу об отношении Протопопова к Перрену. Благодарность корпусу жандармов за действия в дни революции. Телеграмма Балку от государя. Предупреждение Риттиха Протопопову относительно «рока» и влияние этих слов.

Председатель (обращаясь к Протопопову). — Сейчас у нас только один вопрос к вам. В ближайшем будущем мы зададим вам несколько вопросов, потому что здесь есть несколько новых обстоятельств, которые требуют ваших объяснений. Но сегодня один вопрос. Вы, может быть, не будете отрицать того, что в некоторых ваших сношениях там вы носили имя генерала Калинина?

Протопопов . — Калинина — да, но не генерала. Это было не в сношениях, а это прозвище было мне дано в Царском.

Председатель . — Кем?

Протопопов . — Затрудняюсь сказать, но думаю, что так меня прозвал Распутин.

Председатель . — Но вы говорите — в Царском. Распутин, хотя и имел отношение к Царскому, жил в Петрограде.

Протопопов . — Совершенно верно. Кто же мог меня звать Калининым? Это именно там, то-есть у Распутина, у Вырубовой или в придворных кругах.

Председатель . — Значит, и у Воейкова?

Протопопов . — У Воейкова? Не думаю. Может быть.

Председатель . — Зачем нужно было вашим знакомым или лицам, встречающимся с вами при дворе, называть вас не Александром Дмитриевичем, а генералом Калининым?

Протопопов . — Нет, господин председатель, генералом не называли, а просто Калининым. Это обычай такой был там: многих называли там тем или другим прозвищем.

Председатель . — Где? В Царском или у Распутина был этот обычай?

Протопопов . — Распутин ведь только являлся туда. Ну, быть может, и те, и другие прозвища выдумывал. Это он делал часто, а потом так и приклеивалось к человеку.

Председатель . — Вы не припомните, когда вас назвали этим именем?

Протопопов . — Решительно не знаю. Я узнал об этом только в самое последнее время.

Председатель . — Откуда вы это узнали?

Протопопов . — Не помню. Меня все так называли. Я это наверное знаю.

Председатель . — Вы говорите, что обычай таков был. Но каковы корни, каково происхождение этого обычая?

Протопопов . — Цели я не понимаю, не знаю, но обыкновенно так это делалось.

Председатель . — То-есть как обыкновенно?

Протопопов . — Так в разговоре называли.

Председатель . — В разговоре кого и с кем?

Протопопов . — И очень высоко даже.

Председатель . — То-есть?

Протопопов . — Я думаю, цари.

Председатель . — То-есть государь и бывшая государыня называли вас Калининым?

Протопопов . — Да.

Председатель . — Александр Дмитриевич, ведь дача прозвищ это также обычай тайных кружков. Это бывает принято в кругу людей, которые желают скрыть свои отношения.

Протопопов . — Тут, я думаю, не было такой цели. Нет, нет, думаю, нет.

Председатель . — Какая же другая цель могла быть?

Протопопов . — Мне кажется, просто такое остроумие, что-то такое в этом роде, шутка.

Председатель . — Но вы допускаете, что это прозвище дано было вам Распутиным?

Протопопов . — Да ведь Распутин всех постоянно называл, не меня одного.

Председатель . — Например?

Протопопов . — Я помню слово «Маленький», которое я слышал по отношению к одному из больших людей, к Юсупову.

Председатель . — К какому Юсупову, сыну, Феликсу?

Протопопов . — Они оба Феликсы.

Смиттен . — Сыну бывшего московского градоначальника? [*] Стран. 147, сн. 4 стр. «московского градоначальника», надо: «московского главноначальствующего».

Протопопов . — Да. А потом, я не припомню сейчас, но постоянно были прозвища. Например, «Хвост» — Хвостов.

Председатель . — Какой Хвостов? Алексей Николаевич?

Протопопов . — Да, Алексей Николаевич.

Председатель . — Ну, а Штюрмера не называл ли он «Стариком»?

Протопопов . — Не помню прозвища, но оно было.

Председатель . — А Белецкого?

Протопопов . — Тоже было, не помню, какое. Но ведь наверху его не знали.