Сергей Голяков - Рихард Зорге - Подвиг и трагедия разведчика

— Вот так… — вздохнул Павел Иванович. — Не отец к сыну приходит, а сын — к отцу…

Рихард умел беседовать с самыми различными людьми и на многих языках. Но он не умел разговаривать с детьми. И задал Андрею тривиальный вопрос:

— Кем ты хочешь стать, мальчик?

Берзин-младший, как о давно решенном, спокойно ответил:

— Разведчиком.

— О нет! — остановил его Зорге. — Это совсем не такое веселое занятие, Андрей. Будь лучше летчиком. Или моряком. Им яснее, в какой среде бултыхаться.

— Я стану разведчиком.

— Правильно, — неожиданно для Рихарда одобрил желание сына Старик. Если, конечно, к тому времени, когда Андрейка вырастет, еще будут нужны разведчики. Стране необходимы не только моряки и летчики… А необходимей всего нам мир. И оберегают его не только дипломаты и солдаты… — Он ласково провел ладонью по волосам сына: — Иди, Андрейка. Можешь взять книгу. Нам нужно поработать.

Мальчик послушно встал и направился к двери.

— Скажи маме, чтобы не ждала: ужин разогрею сам.

Мальчик вышел.

— Как бы я хотел, чтобы не было нужды Андрейке становиться разведчиком!.. — проводив сына взглядом, сказал с чувством Павел Иванович.

— А я женился, — не скрыл своей радости Рихард.

Берзин протянул ему руку:

— Поздравляю. Максимова с завода "Точизмеритель"? Екатерина Александровна? Достойная женщина. — И повторил: — Поздравляю… Знаешь, в субботу мы выезжаем семьями на дачу. Пригласи Екатерину Александровну с собой. Ну а с тобой сыграем в городки.

Павел Иванович перевернул листок настольного календаря.

— А теперь о деле. До твоего отъезда в Берлин осталось не так много времени…

Да, жизнь вносила свои поправки в личные планы… Зорге приехал из Шанхая с огромным незримым багажом — знаний о Китае, его истории и культуре, его повседневности. В ту пору Китай даже для любознательных и образованных людей оставался таинственной страной, белым огромным пятном на карте мира. И Рихард задумал написать большую книгу об этой стране. Он договорился с машинисткой Лоттой Бранн и ежедневно приходил к ней из гостиницы "Новомосковской" и часами диктовал главу за главой сосредоточенный, углубленный в воспоминания. Память послушно подсказывала ему буквально все. Только изредка он прерывал себя, чтобы найти в записных книжках нужное имя или цифру. Потом его пригласили в управление. И во время очередной встречи с Лоттой он сказал машинистке: "Боюсь, что мне не придется дописать до конца книгу… Мои планы меняются". Позже он послал ей записку: "Мои предположения подтвердились. Я не могу закончить книгу. Спасибо. До свидания".

Теперь Павел Иванович расспрашивал его, как идет подготовка к отъезду. Рихард должен до мельчайших деталей войти в роль, чтобы ничто не могло застать его врасплох.

— Конечно, невозможно предусмотреть все ситуации, в которых может оказаться разведчик, — говорил Берзин. — Жизнь подчас выкидывает такие фортели, какие и не приснятся нам, и нужно рассчитывать прежде всего на свой ум, на свою находчивость и выдержку. Разведчик, подобно математику, должен блестяще знать теорию, и тогда он решит любые практические задачи.

И сейчас снова, как и три года назад, он придирчиво экзаменовал Рихарда. И, как тогда, остался доволен им. Но одно дело — беседа здесь, и совсем другое — работа там.

Павел Иванович откинулся на спинку кресла:

— А теперь представь: пригласили тебя к крупному нацистскому бонзе. Входишь ты в кабинет… Ну?

Рихард отошел к дверям. Круто, по-военному повернулся и вздернул вверх правую руку, одновременно прищелкнув каблуками:

— Хайль Гитлер!

Потом быстро, прихрамывая, подошел к Берзину, склонился над его ухом.

— Герр генерал! — рявкнул он. — Я вынужден усомниться в вашем арийском происхождении. Ваши уши совсем не такой формы, как у Рамзеса Второго!

— При чем тут Рамзес Второй?

— Как? Герр генерал! Вы не знаете основ учения о расе господ? Мы, арийцы, — прямые наследники древних египтян, это бесспорно доказано изучением формы ушей мумии великого фараона!

Старик расхохотался:

— Нечего сказать — вошел в роль!

Он, продолжая смеяться, пощипал свои уши. Потом посерьезнел:

— Все это хорошо. Но только в театре. Несколько наших ребят провалились потому, что решили, что они актеры. А жизнь не подмостки. И разведчик не актер. Твоя новая роль должна стать твоим вторым существом. И только тут, — он постучал себя по груди и по лбу, — скрытый ото всех, ты останешься самим собой. Был случай — это еще во время войны — очень опытный и башковитый разведчик провалился только потому, что у него радость мелькнула в глазах, когда ему внезапно сообщили о крупной победе войск его страны. Впрочем, ты, кажется, в этих советах не нуждаешься.

Старик встал из-за стола, подошел к карте, висевшей на стене. Отдернул шторку.

— Как ты полагаешь, Рихард, фашизм в Германии — это серьезно и надолго? Многие считают: "Мальбрук в поход собрался…". Вот, очень уважаемый товарищ пишет: "Растущие контратаки революционного пролетариата заставляют потерявших голову национал-социалистов доходить до последней крайности. Но даже буржуазная печать сомневается в том, как долго сможет продлиться эта вакханалия". Что ты скажешь?..

Рихард задумался: как долго?..

Находясь и за тысячи километров от Берлина и Мюнхена, он не переставал наблюдать за развертывавшимися там драматическими событиями. Да и как могло быть иначе! Там были его товарищи по подполью, там вели они бой не на жизнь, а на смерть. И даже в Китае газеты все чаще писали о фашистах, об их предводителе. Гитлер вначале был главарем фашистской банды, насчитывавшей всего лишь семь человек. А ныне этот сорокатрехлетний неврастеник рейхсканцлер империи. Чересчур могучие и влиятельные силы должны стоять за спиной истеричного фанатика — силы, породившие сам фашизм… Эти силы империалистические монополии, умело использовавшие в своих целях рупоры мелкобуржуазной идеологии.

— Демоническая фигура Гитлера олицетворяет фашизм, — сказал Рихард, отвечая на вопрос Берзина. — Я думаю, что фашизм в Германии — это серьезно и надолго. Фашизм возник не случайно и не сам по себе. И он реальная сила.

Павел Иванович оценивающе посмотрел на Зорге:

— Безусловно. Однако в Германии есть мощные антифашистские силы. Не забывай, что на выборах в рейхстаг в ноябре прошлого года компартия получила без малого шесть миллионов голосов.

— Но нацистская партия весной того же тридцать третьего года — около семнадцати миллионов, — возразил Рихард. — И дело совсем не в голосах.

— Ну-ну, продолжай! — одобрительно кивнул Павел Иванович.

И Рихард понял: Старик не спорит с ним, а снова — в который уже раз экзаменует его. Он хочет знать, насколько глубоко понимает всю остроту проблемы фашизма его подчиненный.