Филипп Эрланже - Диана де Пуатье

Став поководцем императора, Бурбон одержал в Италии победу над своим соперником Бонниве, захватил Прованс; там он не сумел привлечь на свою сторону ни одного из своих старых друзей, потерпел поражение в Марселе и стал действовать методами обычного авантюриста.

Преследуя Бурбона, король перешел через Альпы. Он замышлял не только переместить фронт военных действий за границы государства н вновь обрести Миланскую область, но также успокоить смуту, царившую в королевстве. Новое Мариньяно позволило бы ему обуздать непокорный Парижский Парламент и фанатичную Сорбонну, которые требовали от него строгих мер по отношению к приверженцам протестантской доктрины. Франциск же очень терпимо относился к «евангелистам», несмотря на то, что они подняли бунт в Лионе, в то время как их братья по вере, немецкие крестьяне, бесчинствовали в Лотарингии.

Увы! Кровопролитное сражение при Павии не принесло долгожданной победы. Десятого марта 1525 года в Руане Великий Сенешаль торжественно огласил печальную весть: король находится в плену у императора, его армия разбита, гибель постигла весь цвет французской знати.

Бурбон праздновал победу, но торжество его было скорбным. Найдя среди погибших Бонниве, он вскричал:

«Несчастный, из-за тебя погибли Франция и я!»

Одновременно влюбленная в него непримиримая Луиза Савойская провозгласила:

«Король в плену, но Франция свободна!»

Но надолго ли она такой останется? Ни один солдат не стоял на ее охране. Бурбон, появись он здесь со своими войсками, смог бы унести всё без остатка. К счастью, император даже не помышлял о том, чтобы оставить ему подобную добычу. Он осадил пыл несдержанного принца, женился, чтобы получить приданое для формирования огромной армии, и сделал так, что тот упустил момент. В то же время Мадам усмиряла Парламент, сдерживала восстание, готовое вспыхнуть в Париже, кроме того, переманив Генриха VIII от Карла Пятого на свою сторону, она подписала с ним соглашение в Муре. «Если бы не ее авторитет и здравомыслие, в этом королевстве сейчас все было бы не так хорошо», — писал своему господину императорский шпион.

Эта странная женщина, то злой, то добрый гений Франции, возрождала в сомневающихся дух верноподданничества. Естественным и ожидаемым было ее решение опереться в своих дальнейших действиях на Сенешаля. Герцог Алансонский, на плечи которого легла главная ответственность за поражение, не справился с горем и скончался. Освободившуюся таким образом должность губернатора Нормандии регентша передала Брезе. Это была должность, являвшаяся привилегией принцев крови.

Двадцать седьмого сентября, окруженный епископами Лизьё, Эврё и Ангулема старый уродливый сеньор торжественно въехал в Руан. Архиепископ вручил ему «два подноса, два больших кувшина для воды и два позолоченных флакона».

Было бы несправедливостью предполагать, что несчастье родины не заставило Диану пролить ни единой слезинки. Но именно это несчастье предоставило ей место, которое некогда занимала принцесса Маргарита, герцогиня Алансонская, родная сестра короля. Кроме того, оно дало ей надежду на освобождение отца, ведь Бурбон-победитель, конечно же, не мог забыть о друге, который пострадал за него.

Госпожа де Брезе испытала также удовлетворение другого рода, наблюдая, как светская власть подвергает гонениям еретиков, к которым государь был возмутительно снисходителен. Ярая сторонница веры предков, она ненавидела тех, чей дух был заражен тлетворными идеями Виттенбергского монаха. 49 49 Мартина Лютера. Даже два «библеиста» из Mo, которые задолго до появления Лютера объединились с епископом Брисонне и ученым Лефевром д'Этаплем, на ее взгляд, не заслуживали прощения. Влияние супруга не позволило страсти к философии этой дочери Ренессанса, культивировавшей гуманизм, перерасти в отвагу, с которой Франциск и Маргарита защищали всевозможных новаторов.

К тому же гуманисты отвергали суровую доктрину, пришедшую из Германии. Эразм написал:

«Я высидел голубиное яйцо, а Лютер выпустил из него змею».

Разве так называемые евангелисты не объявляли войну искусству, античности, радостной жизни?

Поэтому Диана с восторгом восприняла весть о том, что ее друг Клод де Гиз подавил в Лотарингии бунт крестьян-протестантов. Она воздавала хвалы Мадам за то, что та, сдавшись перед натиском Парламента, зажгла костры инквизиции, в огне которых, вслед за книгами, вскоре стали исчезать и люди.

В январе 1526 года Диана узнала о Мадридском договоре, который мог окончательно погубить Францию и одновременно спас Сен-Валье. В ужасной испанской тюрьме король согласился отдать императору Бургундию и Миланскую область, Бурбону Прованс вместе с его прежними владениями. Также договором была предусмотрена реабилитация друзей коннетабля.

«Господин де Бурбон и его сторонники, — было в нем оговорено —…вновь обретают конфискованное у них имущество».

«Восстановление доброго имени вышеупомянутого монсеньора де Бурбона, который во Франции и за ее пределами подвергся оскорблениям бесчестящими его высказываниями, выкриками, а также принародному изгнанию; возвращение ему всего имущества».

«Также вышеупомянутый монсеньор де Бурбон просит, чтобы были таким же образом упомянуты все его единомышленники и слуги… и чтобы им были с лихвой возмещены потери домов или дворцов».

«Равным образом он просит, чтобы графство Валентинуа и Диуа, принадлежащее Сен-Валье как потомку и наследнику покойного мессира Эймара де Пуатье, было ему возвращено со всеми правами, ему принадлежащими, со всеми доходами, которые оно приносит, а также со всей прибылью, которая была извлечена из этого графства с того времени, когда оно было у него незаконным образом отобрано, и до сегодняшнего дня».

Взамен Франциск получал право жениться на Элеоноре Австрийской, вдовствующей королеве Португалии, на брак с которой надеялся Бурбон.

Перед тем как подписать договор и поклясться, король тайком, в присутствии нотариуса заявил, что делает это по принуждению. Советники императора предостерегали его, утверждая, что сразу по освобождении пленник разорвет договор. Карл Пятый, которого Макиавелли был вынужден упрекнуть в «слабоумии», колебался, требовал прислать заложников, чтобы гарантировать выполнение королевского обещания.

Как только стало известно об ужасных требованиях, выдвинутых победителем, невиданный всплеск верноподданничества объединил всех французов, Парламент, Университет, города и провинции, знать и простолюдинов. Огромное количество сеньоров вызвалось отправиться на штурм темницы своего короля. Одним из первых был Брезе, которого волновала необходимость расплатиться за выгоду, которую его семья извлекла из этого несчастья. Карл Пятый с пренебрежением наблюдал за этими жалкими метаниями. Вместо короля он хотел завладеть живым будущим Франции, двумя старшими королевскими сыновьями.