Гаскойн Бэмбер - Великие Моголы. Потомки Чингисхана и Тамерлана
- Название:Великие Моголы. Потомки Чингисхана и Тамерлана
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Центрполиграф
- Год:2003
- Город:Москва
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Гаскойн Бэмбер - Великие Моголы. Потомки Чингисхана и Тамерлана краткое содержание
В книге подробно рассказано о династии Великих Моголов, правивших в Индии, при которых империя достигла зенита могущества. Автор, пользуясь свидетельствами хроник, дневниками властителей, записями дипломатов, увлекательно повествует о цивилизации, в которой переплелись мусульманские традиции, роскошь Персии и утонченность индийской культуры.
Великие Моголы. Потомки Чингисхана и Тамерлана - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
Почти год спустя после поспешного объявления себя императором Аурангзеб устроил в Дели вторую, более официальную коронацию, которая, видимо, была наиболее великолепной из всех подобных церемоний у Моголов. Роскошь и пышность предыдущих коронаций дополнялась теперь изысканно красивыми зданиями Шах Джахана и его богатым павлиньим троном. Астрологи избрали 5 июня 1659 года как наиболее благоприятный день и три часа пятнадцать минут после восхода солнца как наиболее благоприятное время суток. Предсказанию следовали так тщательно, что Аурангзеб ждал за ширмой в дивани ам, когда астрологи, следящие за временем по водяным и песочным часам, подадут ему знак выйти и занять место среди подушек на усыпанном драгоценностями троне.
Вскоре после коронации Аурангзеб обнародовал указ, согласно которому вся жизнь общества выстраивалась в соответствии со строгими установлениями ислама, и назначил мухтасиба, иначе говоря, блюстителя нравов, в чьи обязанности входило строгое наблюдение за исполнением предписаний. То была первая из целого ряда подобных мер, принятых за время правления Аурангзеба, с течением времени все более пуританских по существу и все более противоиндуистских по воздействию. С давних пор шли споры, в большинстве своем пристрастные, по поводу того, был ли Аурангзеб фанатиком, стремившимся принудить популяцию «неверных» в империи принять ислам, или обычным серьезно верующим человеком, желавшим управлять страной строго, но справедливо в соответствии с законами священного для него Корана. Особый накал страстей породили дебаты по поводу враждебных отношений между мусульманами и индуистами, несомненно обострившихся во время правления Аурангзеба и через два с половиной столетия приведших к разделу субконтинента и ужасающей резне в 1947 году {54} 54 В 1947 г. Англия отказалась от своих колониальных прав на Индию и предоставила ей независимость, разделив страну на две части — Индийский Союз с преобладающим индуистским населением и Пакистан с преобладающим мусульманским населением. В 1950 г. Индийский Союз стал Республикой Индией. Как известно, религиозно-национальные столкновения продолжаются и в наше время.
.
Правда об Аурангзебе находится где-то между двумя этими суждениями. Он является нам из своих писем — сухой, напыщенный, полный условных религиозных принципов — как человек, почти лишенный воображения и необычайно приверженный букве закона, хотя следует добавить, что сама эта приверженность расценивается как добродетель многими правоверными мусульманами (один из его собственных историков восторженно отмечал, что император «замечателен в своей непоколебимой привязанности к вере»). К тому же он с его стойким желанием избегать снисходительности к себе самому и всяческой рисовки кажется человеком в значительной мере сосредоточенным на спасении собственной души. Его меры отражают внутренний пуританизм, как личный, так и общественный. Он не продолжил утренние появления императора на джхароке, так как это отдавало обожествлением человека; в 1668 году он запретил, предположительно из того же смирения, написание какой бы то ни было истории своего правления; музыка была запрещена при дворе, так же как по-женски изысканная одежда, и когда один из придворных явился как-то в слишком длинном и красивом одеянии, ему пришлось перенести немалое ущемление достоинства: прямо в присутствии императора ему ножницами укоротили подол. Алкоголь был, разумеется, под запретом, а выращивание конопли, или бханджа, как ее называли в Индии, объявлено незаконным по всей империи.
Чрезмерным и смешным проявлением одержимости буквой закона представляется фирман от 1669 года о правилах выращивания фиников и миндаля, культур, имевших большое значение для сельского хозяйства арабских стран и потому упоминаемых в Коране, но в Индии известных разве что понаслышке; столь же неуместно настойчивое намерение Аурангзеба вернуться к мусульманскому лунному календарю для сбора налогов, хотя, как признавал современный Аурангзебу историк, «математики, астрономы и люди, изучавшие историю, знают, что созревание хлебных злаков и плодов в разные времена года исчисляется по солнечному обороту и не может быть определено по году лунному».
Но наиболее пагубной стороной ортодоксии Аурангзеба было введение строгих ограничений для индусов, санкционированных законом ислама по отношению к неверным, но вряд ли разумных в пределах Индии с ее обстоятельствами. В качестве наиболее существенных можно привести два примера: во-первых, попытку провести в жизнь закон, запрещающий строительство новых индуистских храмов и предписывающий разрушение тех, которые были построены недавно, а во-вторых, восстановление в 1679 году уже упомянутой нами ранее джизии, то есть налога, якобы представляющего собой возмещение со стороны неверных в уплату за то, что правоверные обеспечивают им военную защиту. Эти поборы были отменены Акбаром ровно сто лет назад.
Ортодоксальность Аурангзеба несомненно была результатом его религиозных убеждений, но она приносила ему определенные выгоды: к примеру, обеспечила столь необходимые ему оправдание его действий и поддержку во время военной борьбы за престол. Отправляясь уничтожать вольнодумца Дару, слишком сильно напоминавшего об Акбаре, Аурангзеб своей волей развязывал сдерживаемые до поры до времени неудовлетворенность и враждебность, испытываемые ортодоксальными улемами с тех самых времен, когда Акбар без каких-либо колебаний перестал с ними считаться. Любой фанатизм, если дать ему волю, очень трудно обуздать, и невозможно определить, насколько Аурангзеб был лично ответствен за многие мелкие акты дискриминации, применявшейся по отношению к индусам во время его правления. Его апологеты утверждают, что он не был сторонником дискриминации в чисто бытовых, мирских делах (при этом они опираются главным образом на приписываемое Аурангзебу высказывание: «Какое отношение имеют земные дела к религии? И какой смысл смешивать вопросы управления государством с фанатизмом? Для вас существует ваша вера, а для меня — моя»); они заверяют также, что вспышка осквернения индуистских храмов мусульманами, а мусульманских мечетей индуистами во время его правления была по преимуществу выражением пустившей в обществе глубокие корни взаимной вражды, а не прямым результатом заявлений императора. Враждебность несомненно имела место, точно так же как она имела место в ортодоксальном кругу Бадавни при Акбаре. Однако политика Акбара, бесспорно, препятствовала ее широкому распространению. И только при императоре, готовом ввести и узаконить строжайшие предписания ислама, враждебность эта, так сказать, вырвалась на свободу. Именно по причине полной противоположности позиций Акбара и Аурангзеба, прадеда и правнука, каждый из которых правил Индией в течение полувека, они и остались двумя Великими Моголами, вызывающими взаимно противоположные суждения о себе. Для большинства индусов Акбар — величайший из мусульманских императоров Индии, Аурангзеб же — наихудший из них, для мусульман все наоборот. Для стороннего наблюдателя почти несомненно, что путь Акбара был верным. Кому-то строгая вера Аурангзеба может показаться оправданием его политики, но даже и в таком случае вряд ли вызовет восхищение его характер. Акбар расшатал основы мусульманской общины, исходя из осознания того, что Индия — страна не исламская; Аурангзеб ослабил Индию, исходя из того, что она таковою является.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: