Константин Сомов - Война: ускоренная жизнь

В докладной записке Особого отдела НКВД Сталинградского фронта в УОО (Управление особых отделов. — Авт.) «О дисциплине и морально-политическом состоянии армий противника», датированной 31 октября 1942 года, говорится:

«Отсутствие должного взаимного уважения приводит к чрезвычайно широкому распространению в германской армии «товарищеских краж». В каждой штрафной книге можно увидеть множество наказаний за подобные кражи. Развращенное постоянными грабежами гитлеровское воинство уже не довольствуется ограблением населения, а тащит все, что плохо лежит, у себя».

Офицер 252-й пехотной дивизии вермахта Армин Шейдербауер по этому поводу пишет:

«Несмотря на самые суровые меры наказания, случаев воровства было много. От воров не была застрахована даже почта».

Но это были еще «цветочки». Как всегда и везде встречались в среде немецких солдат люди, готовые ради личного блага не щадить ни врагов, ни своих камерадов.

Армин Шейдербауер вспоминал, как уже в марте 1945 года в госпитале Данцига, где он находился на излечении после тяжелого ранения, «дежурный санитар нечасто набирался мужества, чтобы подняться из подвала наверх. Когда это было совершенно необходимо, он приносил еду. В то время как на продовольственном складе имелось сливочное масло и другие продукты, нам выдавали только жидкий морковный суп. Иногда было несколько ломтиков хлеба с плавленым сыром и мармеладом. Однако прямо на наших глазах этот санитар ел шоколад и бессовестно заявлял, что раненым он не положен».

Готтлиб Бидерман (132-я пехотная дивизия, Волховский фронт, июль 1943 года.):

«Один солдат из 5-й роты украл ящик из груза почты на пути во взвод, откуда он для себя лично вытащил сигареты и продукты. В наших рядах было хорошо известно, что кража такогорода представляет собой серьезное преступление в германской армии, за которое может последовать суровое наказание.

Потом, оказавшись на посту вместе с преступником, солдат, видевший кражу, заявил виновному, что он все видел и что тому следует немедленно вернуть все украденное, иначе об этой краже будет доложено. Вор, очевидно, опасаясь последствий своего преступления, быстро бросился к пулемету, развернул его на станке и выпустил в очевидца очередь в упор. Затем швырнул несколько ручных гранат, всегда лежавших наготове на расстоянии вытянутой руки от пулемета, и сымитировал ложный бой с русской разведкой, якобы появившейся перед окопом.

Раненый солдат умер не сразу, его доставили на медицинский пункт с тяжелыми ранами в груди и животе, которые оказались смертельными. Однако, придя на время в сознание, он сумел рассказать военному врачу о сути происшествия. Убийцу арестовали, был срочно созван военный суд. В результате преступника приговорили к смертной казни через расстрел. Для исполнения приговора не было недостатка в добровольцах».

У вора и убийцы из 5-й роты «единомышленники» имелись не только в немецкой, но и в других, союзных Германии армиях. Так, уже в первых разведсводках штаба нашей 52-й армии в октябре-ноябре 1941 года на основании опроса перебежчиков и военнопленных, захваченных документов и т. д. делался вывод, что среди солдат испанской «Голубой дивизии» имелось немало бывших уголовников и иных деклассированных элементов. В дальнейшем эти сведения неоднократно подтверждались. Военнопленный, солдат 262-го полка, был твердо убежден, что большинство солдат дивизии — воры и аферисты, которые занимались грабежом у себя на родине. В своих показаниях многие военнопленные сообщали, что кража в дивизии — обычное явление. Чаще всего солдаты крали продукты друг у друга.

Из докладной записки-справки начальника разведотдела штаба Ленинградского фронта генерал-майора Евстигнеева от 14 октября 1943 года видно, что испанские солдаты 19-го маршевого батальона (по пути на Восточный фронт. — Авт.) сняли на одной французской станции близ г. Андай фонари, которые им понадобились для освещения вагонов. На другой французской станции, вблизи германской границы, солдаты того же батальона взяли штурмом вагон с сыром и маслом и разграбили его. На станции близ Риги испанские солдаты украли чемоданы, принадлежавшие немецким офицерам.

И действительно, если уж у своих воровать можно себе позволить, то у соседей, а тем более союзников, — и вовсе милое дело. Главное — уметь. Скажем, как ефрейтор 111-й пехотной дивизии Гельмут Клаусман и его товарищи.

«Помню, как в ноябре 1942 года мы однажды вечером украли у соседнего полка СС грузовик, — повествует он об одном из «лихих» мероприятий. — Он застрял на дороге, и его шофер ушел за помощью к своим, а мы его вытащили, быстро угнали к себе и там перекрасили, сменили знаки различия. Они его долго искали, но не нашли. А для нас это было большое подспорье. Наши офицеры, когда узнали, очень ругались, но никому ничего не сказали. Грузовиков тогда оставалось совсем мало, а передвигались мы в основном пешком.

И это тоже показатель отношения. У своих (вермахта) наши бы никогда не украли. Но эсэсовцев недолюбливали».

Конечно, эсэсовцев недолюбливали многие, но воровали тем не менее солдаты вермахта не только у них, и преимущественно не у них.

Офицер итальянского экспедиционного корпуса в России Эудженио Корти:

«Капитан Варенна, выходец из Комо, наш главный «снабженец», где-то раздобыл большую рыжую корову, которую один из солдат теперь тянул за веревку, привязанную к рогам. Животное шумно дышало и плелось за нами, видно, покорившись своей участи. Капитан собирался при первой возможности забить корову и накормить людей горячей пищей.

Солдаты, отправленные забить корову и приготовить пищу, вернулись с пустыми руками. Они сообщили, что животное у них отобрали немцы, сопровождаемые группой итальянцев. Первые держались властно и действовали как хозяева, вторые таскались за ними, умирая от голода. Мы опять остались без еды». (Здесь, пожалуй, стоит добавить, что через несколько страниц после этой записи Корти отмечает в своем военном дневнике: «Солдаты угостили нас маслом, которое украли у немцев». — Авт.)

Доставалось и румынам. Вот описание одной из «операций» солдат 132-й пехотной дивизии составленное Готтлибом Бидерманом. События происходят в 1942 году в Крыму:

«Идя вдоль насыпи, мы наткнулись на несколько коров и овец, жевавших редкую высохшую прошлогоднюю траву и старательно выискивавших первые зеленые весенние ростки. Вырытые окопы стали для нас дополнительным укрытием, которым мы воспользовались, чтобы подобраться к животным на расстояние 100 метров. Покинув прикрытие насыпи, мы поползли возле края забора и подобрались к маленькому стаду примерно из десяти коров и пятидесяти овец, пасшихся под охраной двух румынских солдат, скрючившихся над маленьким костерком спиной к нам.