Томас Рид - Смертельный выстрел

- Где ты нашел сапоги? - спросило несколько человек в один голос.

- Не все ли равно, где! Вы видите, что мы их нашли. Где, как и когда, об этом будем говорить на суде. По лицам вашим вижу, товарищи, что вещь такого рода пригодится нам.

- Разумеется, - твердым голосом отвечал один из судей.

- В таком случае, - продолжал охотник, - я и Хейвуд, мы готовы дать все сведения, которые сами добыли. Мы с ним провели большую часть дня, собирая их, и теперь мы к услугам заседания "суда Линча".

- Прекрасно, Вудлей! - сказал один почтенный плантатор. - Предположите, что вы на суде, и расскажите все, что знаете.

Вудлей немедленно приступил к даче показаний, которые он мешал с собственными своими предположениями и заключениями, действуя в этом случае не как свидетель, а как адвокат. Нечего и говорить, что все его показания и выводы были не в пользу обвиняемого. За ним следовал Хейвуд, который подтвердил все показания своего старшего товарища. Слова обоих произвели до того потрясающее впечатление на членов "суда Линча", что они готовы были немедленно приступить к произнесению скорого и беспощадного приговора.

XIV

Пока судьи совещались между собою, в коттедже часы пробили полночь. Не успел еще стихнуть последний удар, как со стороны ворот послышался чей-то голос, не принадлежащий, по-видимому, никому из участвовавших в совещании.

- Здесь масса Вудлей? - спрашивал голос.

- Да, он здесь, - отвечали ему.

- Могу я видеть вас, масса Вудлей? - спросил опять голос.

- Разумеется, - сказал охотник, направляясь к воротам. - Мне как будто бы знаком этот голос, - продолжал он. - Это ты, Синий Билль?

- Тс-с, масса Вудлей! Не кричите, ради Бога, не называйте громко меня. Услышат вот те люди, пропал тогда ни за что ни про что бедный негр.

- Не бойся ничего, Билль! В чем дело? Ты чего это говоришь так таинственно? Случилось что-нибудь? А, понимаю! Ты ушел в неположенное время. Кому из них дело до этого, а я тебя не выдам. Говори, зачем ты пришел сюда?

- Отойдем подальше, масса Вудлей, и я все расскажу вам. Я не смею говорить здесь... Не надо, чтобы они видели меня. Уйдем в сторону от дома, в тот лесок... Там я скажу, зачем пришел. Негру надо сказать что-то... очень, очень важное. Да, масса Вудлей, очень, очень важное. Тут дело о жизни и смерти.

Сим не медлил больше и, отворив ворота, вышел на дорогу; отсюда он последовал за негром, который провел его в чащу кустов.

- Ну, в чем же дело? - спросил Вудлей негра.

- Масса Вудлей, хотите знать, кто убил Чарльза Кленси?

- Как же, Билль, ведь мы все время только об этом и говорим... хотим, разумеется, знать. Но кто может это сказать?

- Негр может.

- Ты это серьезно говоришь, Билль?

- Так серьезно, что совсем не буду спать, пока не расскажу своей тайны. Да и старуха не будет спать. Нет, масса Вудлей, Феба не даст мне покоя, пока я не сделаю этого. Она говорит, что каждый христианин должен так поступать, а мы с ней оба методисты. Ну, а теперь я скажу вам, что человек, который убил Чарльза Кленси, был мой собственный масса... молодой масса... Дик.

- Билль! Ты уверен в том, что говоришь?

- Поклясться могу, что это правда, настоящая правда и ничего больше, кроме правды.

- Но какие доказательства у тебя есть?

- Доказательства! Да ведь я мог видеть это собственными своими глазами, и если я не видел, зато слышал собственными ушами.

- Черт возьми! Да это ведь настоящая, несомненная улика!.. Расскажи, Билль, все, что ты видел и слышал.

- Да, масса Вудлей, я все расскажу.

Десять минут спустя Симеон Вудлей узнал все, что было известно Биллю, который передал ему до мельчайших подробностей все, что произошло во время его неудачной охоты.

- Так письмо выпало у твоего господина, говоришь ты, когда он бежал? И ты поднял его? А захватил ты его с собой?

- Здесь, вот оно!

Негр передал письмо и фотографию.

- Прекрасно, Билль! Это поможет нам объяснить многое. Ты желаешь, быть может, чтобы я сделал что-нибудь для тебя?

- Боже мой, масса Вудлей, вы это лучше знаете. Не надо говорить вам... Если только старый Эфраим Дерк услышит, кто был этот негр, который все слышал и рассказал, жизнь Синего Билля станет не дороже шкуры опоссума. Каждый час днем и каждый час ночью будет гулять по спине его бич. Он забьет меня до смерти.

- Правда, - сказал Вудлей. - Да, трудно будет спасти тебя, если он узнает об этом. Он не должен знать и не узнает. Обещаю тебе это, Билль! Никто у нас не узнает, что ты это сказал мне. Иди себе спокойно домой и не бойся. Ты ни в чем не будешь замешан. Будь я проклят, если я навлеку несчастье на тебя!

И, дав это торжественное обещание, охотник простился с негром, который осторожно пробрался к себе домой, и с тех пор спокойно и без страха спал и сидел рядом со своей Фебой.

С нетерпением ждали возвращения охотника суд Линча и присяжные, хотя еще до его ухода произнесли мысленный приговор обвиняемому, гласивший "виновен и не заслуживает снисхождения".

Тем временем к коттеджу прибывали и те соседи, которые после дневных поисков убитого вернулись было обратно домой. Узнав о смерти мистрис Кленси, они спешили к дому покойной, чтобы выразить ей свое безмолвное сочувствие. Было уже за полночь, когда у коттеджа собралась такая толпа, какой еще там никогда не бывало. Каждый, подойдя к дому, входил в комнату, чтобы поклониться телу усопшей, бледное лицо которой взывало, казалось, к правосудию. С трудом сдерживали посетители свое негодование и, выходя оттуда, многие из них громко клялись добиться правосудия и мести.

Когда Вудлей вернулся, вся толпа мгновенно окружила его, с нетерпением ожидая, что он скажет. Он тотчас сообщил все, что слышал, но не назвал имени того, кто принес ему это известие.

- Когда он кончил свой рассказ, - продолжал Вудлей, - он передал мне письмо, выпавшее из кармана Дика Дерка. Оно здесь у меня. Оно прольет, может быть, новый свет на все дело. Хоть, я думаю, вы согласитесь со мной, что оно и без того ясно.

Все согласились с ним, а один крикнул:

- Чего тут еще толковать? Чарльза Кленси убили... да, убили. И сделал это Дик Дерк.

Некоторые, однако, пожелали прочесть письмо, не только из любопытства, но также и из желания убедиться в виновности преступника. "Вреда от этого не будет, - говорили они, - а между тем там может оказаться что-нибудь новое".

- Прочитайте его, Генри Спенс! Вы ученый, а я нет, - сказал Вудлей, передавая письмо школьному учителю, который тотчас же взошел на крыльцо и, поднося письмо к свече, объявил прежде всего, что оно написано женской рукой.

- Чарльзу Кленси! - прочел он.

- Чарльзу Кленси!.. - с удивлением воскликнули многие из толпы. Кто-то спросил:

- Это то самое письмо, которое выпало у Дика Дерка?

- То самое, - ответил Вудлей.

- Терпение, товарищи! - сказал плантатор, изображавший собою председателя. - Не перебивайте, пока не прослушаете всего.