Михаил Заборов - Крестоносцы на Востоке

В апреле 1203 г. крестоносцы отбыли из Задара на о-в Корфу. 25 апреля туда из Задара, где для него были оставлены две галеры, явился и сам царевич. Он собственноручно подписал договор, заключенный ранее от его имени послами, а потом, чтобы укрепить баронов в их решении, занялся подкупом. Наличности у беглого наследника не было, он одаривал главарей воинства в кредит: графу Фландрскому обещал, согласно известиям сирийского хрониста Эрнуля, 900 марок, граф Сен-Поль должен был получить 600 марок и т. д. Таких векселей царевич выдал на изрядную сумму. Его щедрость не могла не тронуть "сострадательных" баронов.

Некоторые из простых и кое-кто из именитых крестоносцев и здесь пытались воспротивиться новому обороту дел. После оформления договора с Алексеем в войске снова началось брожение. Рядовые рыцари не хотели мириться с тем, что всеми плодами похода воспользуются лишь отдельные крупные сеньоры да Венеция. То обстоятельство, что руководящие нити предприятия находились у Бонифация Монферратского и немногих предводителей из его окружения, не устраивало и часть остальных военачальников. Еще в Задаре войско покинул видный барон Симон де Монфор с группой своих вассалов [11]. На Корфу, где крестоносцы пробыли три недели, повторилась сходная ситуация: многие изъявляли намерение остаться на острове, поскольку дело кажется им "слишком долгим и чересчур опасным". В дальнейшем рыцари, которые примкнули к оппозиции (Виллардуэн перечисляет имена 14 баронов, возглавивших ее), рассчитывали переправиться в Южную Италию и оттуда отправиться к берегам Сирии.

Нет оснований думать, будто противники соглашения, подписанного с немецкими послами, возражали против перемены направления Крестового похода, исходя из религиозных соображений. Оппозиция, справедливо отмечает болгарский ученый Борислав Примов, объясняется в первую очередь опасениями части рыцарей и сеньоров, что материальные блага, которые достанутся крестоносцам в случае успеха, будут захвачены главным образом кучкой предводителей и венецианцев, что затем и произошло в действительности.

За то, чтобы признать договор с византийским царевичем, решительно выступил аббат де Лочедио, доверенное лицо папы. Аббат заставил недовольных клятвенно подтвердить свое согласие с условиями договора: помощь царевичу — лучшее средство оказать содействие Святой земле. Нашлись и другие радетели константинопольского проекта. Сторонников оппозиции уговаривали и Бонифаций Монферратский, и Бодуэн Фландрский, и Луи Блуаский… Виллардуэн живо описывает драматическую сцену, разыгравшуюся на Корфу, когда обе части воинства сошлись в некоей долине и бароны, стоявшие за поход на Константинополь, припали к стопам тех, кто противился этому: "И сильно всплакали и сказали, что не сойдут с места, пока остальные не дадут обещания не покидать их".

В итоге переговоров (судя по всему, протекавших довольно напряженно) было принято компромиссное предложение: крестоносцы оппозиции согласились остаться вместе с прочими до истечения срока договора с Венецией, т. е. до 29 сентября 1203 г. После этого рыцари "взошли на корабли, а кони были введены в юисье", и 24 мая 1203 г. крестоносный флот покинул Корфу. Обогнув Пелопоннес, от о-ва Андрос он взял направление на Константинополь.

Крестоносцы имели перед собой сравнительно слабого противника. Трудовое население Византии было разорено возраставшими податями, лихоимством сборщиков, бесконечными войнами. Государственные доходы неуклонно снижались. Засилье итальянских купцов вело к упадку собственно греческой торговли (это было заметнее всего в Константинополе), являвшейся важным источником пополнения финансовых средств империи. Высшие сановники без стеснения запускали руки в казну, опустошая и без того оскудевшую сокровищницу василевсов. Все это неизбежно влекло за собой ослабление их армии. Византийцы привыкли прибегать к услугам венецианского флота и своим к началу XIII в. почти не располагали. Никита Хониат рассказывает, что начальствовавший в то время флотом Михаил Стрифна, родственник Алексея III, "имел обыкновение превращать в золото не только рули и якоря, но даже паруса и весла и лишил греческий флот больших кораблей". Сухопутные силы Византии также были малочисленны. Когда до бездеятельного Алексея III дошли вести о том, что латиняне взяли Задар, он ограничился лишь распоряжением "поправить 20 сгнивших судов, проточенных червями".

Административная машина империи с конца XII в. находилась в полном расстройстве — и это в обстановке напряженной социальной борьбы внутри страны, в центре и на периферии, не прекращавшихся раздоров между различными фракциями чиновной и землевладельческой знати, новых и новых территориальных потерь в Европе и на Востоке. Овладение развалинами некогда могущественного государства не представляло особенно больших трудностей для крестоносцев. Правда, их было немного — каких-нибудь 10–12 тыс., но, по существу, и Константинополь мог надеяться разве что на свои укрепления.

23 июня венецианский флот, переправлявший ратников, показался на константинопольском рейде. Виллардуэн вспоминал впоследствии о неизгладимом впечатлении, произведенном на крестоносцев открывшейся перед ними панорамой города: "Так вот, знайте, что они долго разглядывали Константинополь, те, кто его никогда не видел, ибо они не могли вообразить себе, что где-либо на свете может существовать такой богатый город… Никто и представить себе не мог, если бы не видел собственными глазами, и длину и ширину города, который главенствовал между всеми городами". Плывя вдоль азиатского берега Босфора, флот остановился в нескольких километрах от византийской столицы, у Скутари. Алексей III через своего посланца ломбардца Николо Росси пытался дипломатическими средствами отвести надвинувшуюся вплотную угрозу; он обещал крестоносцам содействие в отвоевании Святой земли, если они оставят в покое Византию. Но ни посулы, ни угрозы не оказали ожидаемого действия. Бароны передали через императорского посланца свой ультиматум: узурпатор должен отречься от престола, в противном же случае пусть пеняет на себя.

5 июля 1203 г. галеры венецианцев прорвали цепь, преграждавшую вход в Золотой Рог — глубоко вдающийся в сушу залив, как бы разделяющий Константинополь надвое, и, уничтожив трухлявые византийские корабли, вошли в этот главный стратегический центр обороны города. Отряды крестоносцев высадились в предместье Галата и атаковали укрепления столицы, обороняемые наспех собранным войском. Уже на следующий день рыцарям удалось взять Галатскую башню. Воины Алексея III фактически не приняли боя и поспешили укрыться за городскими стенами.