Михаил Заборов - Крестоносцы на Востоке

Практический результат Шестого Крестового похода — мирное отвоевание Иерусалима — оказался недолговечным. После отъезда Фридриха II в Европу в его новых, восточных владениях вспыхнули распри между сеньорами. Многие из них были недовольны утверждением Гогенштауфена и не желали повиноваться поставленным им властям. Вскоре император вновь ввязался в затяжной конфликт с римской курией; последовало еще одно папское отлучение. Григорий IX возобновил проповедь священной войны. И на этот раз Крестовый поход должен был послужить орудием борьбы папства против Фридриха II, а вместе с тем средством пополнить папскую казну. Римский первосвященник требовал от католиков щедрых денежных пожертвований. Папские проповедники, сильнее всего озабоченные финансовой стороной своей миссии, охотно отпускали грехи жертвователям золота и серебра, откупавшимся таким путем от личного участия в очередном крестоносном предприятии.

Фридрих II противодействовал папе в организации Крестового похода. Когда в 1239 г., по истечении десятилетнего мира с Египтом, незначительные отряды крестоносцев все же собрались в Лионе под началом короля Тибо Наваррского, герцога Гуго IV Бургундского и других сеньоров, Григорий IX объявил, что Иерусалим не является более целью похода — они должны прийти на помощь Латинской империи. Политические соображения, по существу, совсем вытеснили религиозные мотивы в действиях римской курии, связанных с проведением Крестовых походов.

Вопреки намерениям папы, б'ольшая часть крестоносцев осенью 1239 г. без особого воодушевления отплыла в Сирию. Этот Крестовый поход — в числе его предводителей был также английский эрл Ричард Плантагенет Корнуэллский — обычно не включается историками в серию главных крестоносных предприятий (например, в многотомной "Истории Крестовых походов", издаваемой в США, ему уделено всего 20 с небольшим страничек), ибо он не имел фактически никаких последствий. Побуждаемые исключительно жаждой приобретений и понеся ряд неудач, предводители крестоносцев по настоянию тамплиеров вступили в союз с Дамаском против Египта, но вместе с войсками своего союзника, обещавшего им ряд территориальных уступок в Палестине, были разгромлены египтянами при Аскалоне (ноябрь 1239 г.). После этого распри среди крестоносцев, особенно между госпитальерами и тамплиерами, разгорелись с удвоенным ожесточением. Ничего не добившись, король Наваррский и прочие главари похода вернулись на родину Всеми этими обстоятельствами правительство Египта воспользовалось как нельзя лучше. В сентябре 1244 г. султан ас-Салих Эйюб Наджм ад-Дин (1240–1249) с 10-тысячной хорезмийской конницей подступил к Иерусалиму и захватил его, учинив поголовную резню христианского населения. На этот раз город прочно перешел к мусульманам.

Папство снова всполошилось. По предложению Иннокентия IV (1243–1254) Лионский собор 1245 г. вынес постановление о новом Крестовом походе. Папу, однако, как и его ближайших предшественников, больше всего занимали мирские дела курии — забота о распространении владычества апостольского престола. Иннокентий IV продолжал схватку с Фридрихом II. На Лионском соборе папа предал анафеме императора и провозгласил Крестовый поход против него и всего "змеиного отродья" Гогенштауфенов. Обет воевать за Гроб Господень папские уполномоченные заменяли обязательством идти в поход против нечестивого императора. Откровенная спекуляция лозунгом Крестового похода, проводившегося в непосредственных гегемонистских целях папства в Европе, сопровождалась, как и прежде, бесконечными денежными поборами, причем значительная часть собранных сумм попадала в карман самих проповедников. Иннокентий IV тоже использовал пожертвования для активизации борьбы против Фридриха II. Если принять во внимание, что и независимо от всего этого крестоносное движение шло на убыль, то станет ясно, почему проповедь Крестового похода не имела большого успеха.

Крестьянство давно отошло от движения. Прежние стимулы к бегству в дальние страны у крепостных исчезли. Правда, феодальный гнет не стал легче. Однако все же с улучшением сельскохозяйственной техники, распространением трехполья, более широким применением удобрений губительное воздействие стихийных бедствий несколько уменьшилось. В Европе выросли города, и в крайней нужде можно было укрыться за их стенами. Укрепившаяся королевская власть сумела в той или иной мере обуздать феодальную вольницу, от которой некогда так страдал деревенский люд. Крепостные не видели теперь острой необходимости искать спасения "за морем". Все чаще крестьянство становилось на другой путь — борьбы за свободу и землю у себя дома.

Со своей стороны, и рыцарство постепенно перестало видеть смысл в изнурительных походах на Восток. С укреплением королевской власти у благородных потомков "голяков" и "неимущих" нашлись перспективные дела дома — почетная и выгодная служба в королевских войсках, при дворах государей. Что толку было проливать кровь в рискованных заморских предприятиях, тем более ради политических целей папства?

Английские бароны, присутствовавшие на Лионском соборе, наотрез отказались дать согласие на участие в новом походе: римская курия получает слишком много средств из Англии под видом "крестовой деньги" — ежегодно папская казна собирает 60 тыс. марок, т. е. больше, чем весь доход английской короны. Бароны, по существу, заявили прямой протест против новых Крестовых походов, организуемых папством. Английской король Генрих III ответил папским посланцам вполне недвусмысленно: проповедники Крестовых походов слишком часто обманывали подданных английской короны и теперь они уже не позволят себя провести!

Даже среди английских церковников раздавались голоса сомнения в целесообразности новых войн на Востоке. Теолог Радульф Нигер считал безумием вмешиваться в палестинские дела, когда на самом Западе христианство находится под угрозой вследствие распространения ересей. Вот, по его мнению, где главная опасность, куда более важная по сравнению с тем, что происходит на Востоке. "В то время, когда здесь, на Западе, вера попирается, когда потерян небесный Иерусалим [обычная для средневековых церковных авторов аллегория, синоним Божьего града. — М. З.], когда почти в каждой области явно или тайно гнездится ересь, — с какой стати расколотый (этой ересью) Запад должен помогать (христианскому) Востоку?" Какие плоды, продолжает английский теолог, принесли бы усилия по восстановлению земного Иерусалима, коль скоро погибла наша матерь — Сион (автор снова употребляет библейский образ для обозначения христианской веры)?

Какой смысл, пишет Радульф Нигер, освобождать от сарацин Палестину, когда пагубное неверие укореняется на родине? "Пусть неверные будут даже побеждены (нами), — ведь дома-то истинная вера подвергается надругательствам!"