ДЕНИС АБСЕНТИС - СРЕДНЕВЕКОВАЯ ЕВРОПА. ШТРИХИ К ПОРТРЕТУ

Чем же питались моряки в плавании? Главный вопрос, который надо было решать — как сохранить пищу в длительном походе. Обычно на кораблях имелись только сухари, галеты да солонина в бочках. То есть то, что можно было хранить. Галеты, кстати — это на самом деле те же сухари, твердые как кирпич и обессоленные, чтобы уравнять избыток соли в солонине. Есть, правда, история с живыми консервами — на Сейшелах моряки набирали больших черепах. Они были неприхотливы, копошились себе в трюме. Так их и подъели почти. Но все же первые «консервы» были заимствованы европейцами у северо-американских индейцев в XVI веке, и назывались индейским словом «пеммикан». Это была походная пища индейцев — затвердевшая паста из высушенного на солнце и истолченного в порошок бизоньего или оленьего мяса, ягод, кленовой патоки или жира. Европейцы технологию упростили и просто мешали говядину с жиром (только в XX веке установят, что длительная пеммикановая диета вредно сказывается на органах пищеварения и обмене веществ).

Попытки научиться консервировать пищу тем временем не прекращались. Самоотверженные исследователи даже гибли на этом поприще науки. Так в XVII веке английский философ и лорд-канцлер Англии Фрэнсис Бэкон умер от воспаления легких, простудившись, когда набивал снегом куриную тушку, изучая действие холода как средства для консервирования мяса.

Сознавая необходимость добиться долговременной сохранности пищи, Наполеон в 1795 году учредил премию в 12000 франков тому, кто научится консервировать. Только в 1809 г. премия досталась французскому кондитеру по имени Никола Франсуа Аппер, который изобрел консервы в жестяных банках и издал книгу «Искусство консервирования растительных и животных субстанций на долголетний период». Консервы стали производить все, кому не лень, причем на всех флотах, включая коммерческий, их сразу стали называть «дохлый француз». В 1844 году в Галаце в одной из банок и вовсе нашли человеческий палец.

В современных словарях пишется, что галеты делаются из пшеничной муки. Кажется более чем сомнительным, что галеты всегда делались из пшеницы — если знать о постоянном голоде в Европе. Ржаной муки не хватало, не то что пшеничной. Да и в холоде «малого ледникового периода» теплолюбивая пшеница выживала минимально. И эти сомнения оправданны. Дело в том, что теперь галеты, применяемые в экспедициях, действительно делают из пшеничной муки, а о более старых галетах мы можем узнать из «Объяснительного морского словаря» известного русского капитана дальнего плавания В. В. Бахтина, изданного в Санкт-Петербурге в 1874 году: «Галета — сухарь из ржаной или пшеничной муки, употреблявшийся на кораблях военного парусного флота при отсутствии хлеба». Можно также раскопать указ 1894 г., которым предписывалось в норвежском флоте «в целях улучшения питания личного состава, вместо ржаных сухарей выдавать белый хлеб». А еще раньше в Европе о пшенице никто и не вспоминал. Так что основной пищей в море по прежнему оставался черный хлеб. Как и на суше, он был едой практически сакральной:

Пожалуй, больше всего обычаев связано с хлебом у моряков. В доме каждого из них в течение года обязательно висел хлебец в виде кораблика. Пока он цел, ничто не грозит судну, на котором бороздит воды хозяин дома или его дети. В великий четверг на страстной неделе вся семья собиралась у кораблика, с пением церковных гимнов спускала его и предавала огню. А на «рейд» вставал новый корабль. Английские моряки придавали большое значение тому, как разрезать буханку. Считалось, что, если перевернуть ее верхней коркой вниз, тут же где-то в море обязательно перевернется судно. А если буханка раскрошится в руках, значит, не миновать неприятностей… ( О. Ставбунская )

Что касается крошащейся буханки, то грядущие «неприятности» вполне объяснимы: «Нередко зерно ржи невозможно одним веянием отделить от спорыньи. Мука со спорыньей бывает синеватая, темная, „дурно“ пахнет. Тесто из нее также расплывается, а хлеб разваливается» . (Милов Л. В. Великорусский пахарь «В мужицком брюхе и болото сгниет»). Ржаная мука на кораблях была та же, что и на берегу. Отсюда и видения всевозможных «морских дьяволов», «морских змеев» и прочих чудо-юдов. Под галлюциногенным действием спорыньи и обычные «огни Святого Эльма» на мачте корабля могли вселять дикий суеверный ужас. Хоть за борт прыгай. Скорее всего и прыгали — неспроста развелось столько «Летучих Голландцев».

Кстати, среди версий о гибели «Марии Селесты» в 1872 г., одного из самых известных мистических «покинутых кораблей», отравление спорыньей всплывало довольно часто. А уж до того времени, зная о качестве средневекового хлеба, такое объяснение просто напрашивается.

В первой части этого опуса я не стал описывать Испанию, ограничившись ссылкой на то, что Мадрид «называли самой мрачной и грязной европейской столицей», за что получил упреки в необоснованности такого взгляда — ведь ссылка была на какой-то туристский сайт. Хорошо, исправляюсь:-) Тем более, что есть определенные различия в испанском подходе к общим тогда проблемам.

Мадрид был маленьким городишком, где, как и по всей Европе, ночные горшки привычно выливались прямо на улицу. Но хотя Мадрид по части выливания помоев, которые текли по мостовой, вызывая зловоние и заразу, ничем не отличался от Лондона и Парижа, все же интересно отметить разницу в регулировании этого обычая. Если в Париже выпускали указы о предупреждении зазевавшихся прохожих, в Лондоне ставили сторожей, то в Мадриде издавна были отведен специальный час, когда королевским указом появляться на улицах было запрещено, поскольку в данный час на городские улицы выливали помои.

Позже у испанцев с выливанием нечистот возникли известные проблемы — в XVI веке на окна в Мадриде стали ставить решетки. Избавляться от дерьма при решетке на окне не слишком удобно, если живешь не на первом этаже. Ведь спускаться часто, чтобы выплеснуть горшок через дверь всем было, понятно, лень. Неужели власти озаботились чистотой и таким образом боролись с выливальщиками? Нет, конечно — выливать то, кроме как на улицу, все равно было некуда. Горшки просто стали выносить немного реже, улицы от этого чище не стали, а в домах аромата еще прибавилось. В чем же был смысл? Этот загадочный вопрос о решетках даже часто входит в викторины «Что? Где? Когда?». Вот в таком виде: