Габриэль Городецкий - Роковой самообман

Ход переговоров Молотова в Берлине представляет яркий контраст помпезности его отъезда с Белорусского вокзала 11 ноября в сопровождении большой советской делегации. Пасмурное небо и надоедливый мелкий дождь, встретившие Молотова на следующее утро, когда его специальный поезд прибыл на Ангальтский вокзал Берлина, словно знаменовали дальнейшие события. Впрочем, Молотова ждал самый сердечный и вдохновляющий прием. Встречали его Риббентроп и фельдмаршал Кейтель. Вокзал украшали советские и нацистские флаги над широкой цветочной гирляндой, задрапированной розовым.

Снаружи оркестр играл «Deutschland, Deutschland über Alles» {398} 398 Германия, Германия превыше всего (нем.). , и впервые после 1933 г. был исполнен «Интернационал». Затем черный лимузин «мерседес» отвез Молотова в претенциозный отель «Бельвю». Времени даром не теряли и вскоре после завтрака отправились на предварительную беседу в Рейхсканцелярию {399} 399 Berezhkov V. History in the Making. P. 7 — 50. .

В самом начале предварительной встречи с Риббентропом Молотов ясно дал понять, что русские не удовлетворены гитлеровской идеей определения сфер влияния «в широких чертах». Учитывая условия, изложенные в директиве Молотову, вряд ли стоит удивляться, что его нисколько не соблазнило предложение Советскому Союзу искать выход в Персидский залив. Последовала долгая дискуссия по Турции и Проливам (весьма показательно пропущенная в германских протоколах), в ходе которой русским предложили пересмотр конвенции в Монтре, но без всяких дальнейших гарантий {400} 400 АП РФ. Ф. 3. Оп. 64. Д. 675. Л. 21–30; DGFP. XI. P. 533–541. Протокол встречи Молотова с Риббентропом, 12 нояб. 1940. . По первому впечатлению, довольно иронически сообщал Молотов в телеграмме Сталину, германские «ответы в разговоре не всегда ясны и требуют дальнейшего выяснения». Риббентроп намеренно избегал четкого определения сфер влияния, предпочитая соглашение в принципе, могущее послужить сиюминутным германским интересам vis-a-vis Англии {401} 401 АВП РФ. Ф. 059. Оп. 1. П. 338. Д. 2314. Л. 11–18. Молотов — Сталину, 13 нояб. 1940. .

Гитлер встретил Молотова нацистским салютом, «неестественно вывернув ладонь». Он пригласил его в комнату для отдыха, где к ним присоединился Риббентроп. Гитлер был «на удивление приветлив и дружелюбен… стремился завоевать личное расположение Молотова и хотел, чтобы тот разделил его взгляды». Так как Молотов ожидал враждебности, неудивительно, что он вернулся в отель, испытывая, по наблюдениям, «явное облегчение от любезности Гитлера» {402} 402 Hilger G., Meyer A.G. The Incompatible Allies: A Memoir-History of German-Soviet Relations, 1918–1941. New York, 1971. P. 323. . И все же негибкая позиция Молотова подтвердила гитлеровские опасения по поводу курса советской внешней политики и поставила под сомнение возможность мирного урегулирования. Между двумя их главными встречами Сталин в телеграмме инструктировал Молотова не отклоняться от директивы, напоминая: «Мирное разрешение не будет реальным без нашей гарантии Болгарии и пропуска наших войск в Болгарию, как средства давления на Турцию» {403} 403 АВП РФ. Ф. 059. On. 1. П. 339. Д. 2315. Л. 35–36. Сталин — Молотову, 13 нояб. 1940. .

В их следующую встречу Гитлер, как телеграфировал Молотов Сталину, был «заметно раздражен», когда Молотов повторил требование, чтобы немцы отозвали свои гарантии Румынии, которые «направлены против интересов Советского Союза». Он практически дословно передал претензии Сталина на гарантии Болгарии «на таких же основаниях, как их дала Германия и Италия Румынии». Обещая невмешательство в ее внутренние дела, он фактически предлагал дать Болгарии в качестве компенсации выход к Эгейскому морю. Подобное решение нарушало планы Гитлера по оккупации Салоник.

Молотов еще больше привел Гитлера в бешенство, когда, упорно стоя на своем, намекнул на пересмотр конвенции в Монтре как гарантии на бумаге, который Советский Союз считал «весьма актуальным». Во второй телеграмме от Сталина, внимательно следившего в Москве за ходом переговоров, он получил инструкцию объяснить Гитлеру, что Советский Союз не заинтересован в доступе к Средиземному морю, он лишь чувствует свою уязвимость для возможного нападения англичан, если их флот сможет беспрепятственно проходить в Черное море. Это положение вновь имело историческую подоплеку. Гитлеру следовало напомнить, что «все события от Крымской войны прошлого века и до высадки иностранных войск в Крым и Одессу в 1918 и 1919 году говорят о том, что безопасность причерноморских районов СССР нельзя считать обеспеченной без урегулирования вопросов о Проливах». Как все еще надеялся Сталин, проект соглашения в этом духе можно было бы подготовить в Берлине, а завершающие штрихи нанести позже в Москве {404} 404 Там же. Л. 29–30. Сталин — Молотову, 13 нояб. 1940. См. также: АП РФ. Ф. 3. Оп. 64. Д. 675. Встреча Молотова с Гитлером, 13 нояб. 1940. .

Гитлер, которому сообщили о неудачном советском обращении к царю Борису, отнесся к этому предмету снисходительно, не удержавшись от язвительного замечания, что, поскольку это Румыния просила гарантий у Германии и Италии, ему непривычны ответы, подобные тому, какой дали болгары русским. Его не убедили серьезные доводы Молотова против предложения о вступлении СССР в Тройственный союз. Главным условием Молотова была полная перестройка союза, он «не возражал против участия в различных действиях четырех держав, но не в составе Тройственного союза, для которого СССР не более чем объект действия».

Гитлер все больше склонялся к мысли о нападении на Советский Союз, явно вследствие непреклонности русских в определении, как они считали, принципиальных требований их безопасности на Балканах. Однако (как можно видеть из советских, но не из германских материалов) он еще давал Сталину шанс изменить политику. Сталинский подход к решению болгарского вопроса во время конференции, как мы увидим, решил судьбу Советского Союза. В самом деле, Риббентроп и Геринг убедительно засвидетельствовали это на их допросах в Нюрнберге {405} 405 См.: Der Prozess gegen die Hauptkriegsverbrecher. Bd. IX. S. 328–330, 383–385. . Гитлер, казалось, потерял всякий интерес к переговорам по этому пункту, указывая, что «не слишком уверен… в осуществимости» совместных планов по расчленению Британской империи {406} 406 АП РФ. Ф. 3. On. 64. Д. 675. Л. 31–41, 49–67; DGFP. XI. P. 541–549, 550–562. Протоколы встреч Молотова с Гитлером 12 и 13 нояб. 1940. См. также: Hilger G., Meyer A.G. Incompatible Allies. P. 323. . Риббентропу оставалось попытаться связать оборванные концы. Происходило это в сюрреалистической обстановке берлинского бомбоубежища: жестокие бомбежки англичан приблизили реалии войны к Берлину и поставили под вопрос непобедимость немцев. Риббентроп направил свои усилия на примирение Тройственного союза с германо-советским пактом путем определения сфер влияния, о чем, по его признанию, у него пока были лишь «сырые мысли». Он вынул из кармана сложенный листок бумаги и зачитал вслух предполагаемое соглашение. Этот документ носил общий характер, констатировал желание четырех держав определить соответствующие сферы интересов и призывал к постоянным взаимным консультациям. Несколько секретных протоколов устанавливали территориальные устремления каждой из сторон. Как и ожидалось, русских старались повернуть к Индийскому океану, и к их истинным целям имело отношение единственно обещание добиться пересмотра режима Проливов под германским покровительством. Молотов возразил, что соглашение на бумаге «не годится… надо обсудить конкретные формы гарантий… и обеспечения безопасности для черноморских держав и СССР». Гарантии Болгарии фигурировали на первом месте в отчете Молотова и лишь бегло упоминались в отчете немцев, скорее всего, чтобы не разозлить Гитлера еще больше {407} 407 АП РФ. Ф. 3. On. 64. Д. 675. Л. 68–83; DGFP. XL P. 562–570. Протоколы встречи Молотова с Риббентропом, 13 нояб. 1940. .