Габриэль Городецкий - Роковой самообман

Чиновники Северного департамента Форин Оффис проявляли меньше энтузиазма по поводу примирения с Советским Союзом, соглашаясь с Криппсом, что следует отозвать предложение о торговом соглашении. Идену, однако, казалось, что, если будет сделано подобное сообщение «сразу после [его] появления в Форин Оффис, русские могут прийти к выводу, будто это проявление новой политики в отношении Советского Союза, провозглашенной лично [им], как только он стал министром иностранных дел». Поэтому он настаивал, чтобы Криппс еще раз обдумал это решение {488} 488 FO. 371. 24849. N7500/40/38. Иден — Криппсу. Также Криппс — Идену, 19 дек. 1940, Иден — Далтону, 3 янв. 1941, и записка Кэдогана, 27 дек. 1940. . Для Идена характерна наивная вера, будто одно лишь объявление о его назначении на пост министра иностранных дел способно привести к улучшению отношений. Он игнорировал предупреждение Криппса, что отсутствие «конкретных предложений» будет истолковано как — признак слабости русскими, чья политика «строится на реалиях их собственного положения, а не на сентиментах» {489} 489 Ibid. 29463. N29/3/38. Криппс — ФО и записка Идена, 31 дек. 1940. .

Как и следовало ожидать, новое, расширенное германо-советское торговое соглашение в январе и назначение Деканозова послом в Берлин {490} 490 См. с. 120–121. укрепили Форин Оффис во мнении, что визит Молотова дал больше, чем показалось вначале. Криппс продолжал оспаривать предположение, будто «исконная вражда к Германии или желание приготовиться встретить германскую угрозу ослабли». Поэтому он отстаивал необходимость «гибкой» политики, даже если советской политике придется идти на поводу у Германии «еще долгое время». Его трезвую оценку положения, однако, совершенно исказил Сарджент, старавшийся убедить Идена прекратить его первоначальные попытки сближения. Опасение, что Сталин «откупится и задобрит германского людоеда», укрепляло фаталистическое предположение, будто заключение германо-советского соглашения уже не за горами. Британия могла бы переломить ход событий, только если бы «британский флот мог патрулировать Черное море, а британские бомбардировщики — летать над Кавказом». Он почти не скрывал своего удовлетворения от того, что, пока не достигнуты такие условия, Криппсу придется «трудиться в Москве впустую» {491} 491 FO. 371. 29497. N159/88/38. Криппс — ФО и записка, 11 янв. 1941. . Далее Идена предостерегали против «расчетливой неосторожности» Майского и его «пресловутых… друзей в прессе и парламенте» {492} 492 Ibid. 24849. N7484/40/38. Записка ФО, 22 янв. 1941; CAB. 65/17. 5(41)2. 13 янв. 1941. . В общем и целом назначение Идена вызвало перемены в каких-то нюансах и стиле, а политическая концепция, лежащая в основе отношений с Советским Союзом, осталась прежней. Кэдоган с облегчением отметил в своем дневнике: «Рад, что Э[нтони Иден] оказался не "идеологом" и достаточно ясно понимает, насколько бесполезно ждать чего-либо от этих циничных кровавых убийц». Хорошо он относился к русским или нет, но в следующие несколько месяцев Иден полностью погрузился в бесплодные попытки воздвигнуть балканский бастион против Германии, не проявляя практически никакого интереса к советским делам {493} 493 Cadogan Diaries. P. 345, 347, 372. См. также: Crozier W.P. Off the Record: Political Interviews, 1939–1944. London, 1973. P. 208. По поводу мифа о верной поддержке Иденом Советского Союза см.: Carlton D. Anthony Eden: A Biography. London. 1981. P. 16, 63, 86–88, 149. О Среднем Востоке: Ibid. P. 170–172. .

Как мы видели, Сталин, якобы соблюдая нейтралитет, тем не менее ожидал, что война возместит, как он считал, исторические обиды, нанесенные России. Для него критерием сближения с Англией служила ее позиция в отношении Прибалтийских государств и Турции. Поэтому, когда, проведя месяцы в уединении, Криппс наконец получил доступ к Молотову, но прибыл с пустыми руками, его встретили отповедью. Англия, с горечью заявил Молотов, «не считается с советскими интересами», как показал опыт, накопленный начиная с 1939 года. В таких обстоятельствах он «выказывал явную скуку и нетерпение и в конце концов объявил, что ему больше нечего сказать и что он лично не заинтересован в англо-советских отношениях», пока не устранены существующие препятствия.

Игнорируя совершенно ясный намек Москвы, Форин Оффис отказывался рассмотреть даже вопрос признания de facto советского контроля в Прибалтике, хотя, по заключению Министерства военной экономики, полученному Далтоном, такой шаг «не лишил бы нас права в конечном итоге оспорить советскую позицию в отношении Балтийских государств». Имея недостаточно средств для воплощения в жизнь своих планов, Криппс, как отмечали наблюдатели в Москве, даже перестал «искать контакты с джентльменами в Кремле; "теперь пусть они зовут меня, если им будет что-нибудь нужно"». Все еще не отдавая себе полного отчета в степени напряженности между Москвой и Берлином из-за Балкан, Криппс продолжал отстаивать «политику сдержанности», пока «ход событий на различных театрах войны или экономическое давление, которое мы можем оказать совместно с Америкой, не заставят их искать более тесных отношений с нами» {494} 494 FO. 837/1098. Криппс — ФО, 12 и 20 февр. 1941, и записка; UD: s Arkiv 1920 ARS. HP/517/LXIX. Ассарассон — МИД, 9 янв. 1941. .

Тем временем, в начале февраля 1941 г., накануне отъезда Идена на Средний Восток, Криппс наконец получил инструкцию отозвать предложение о торговле «без промедления» {495} 495 АВП РФ. Ф. 06. Оп. 3. П. 8. Д. 81. Л. 2–5; FO. 371. 29463. N402/3/38, N411/3/38; 29473. N759/22/38. Обмен телеграммами между Криппсом и Иденом, Криппс — Микояну и записка ФО, 1, 20 и 21 февр. 1941. . За этим последовали обострение отношений с Румынией и осознание Комитетом обороны кабинета того факта, что Турция не станет воюющей стороной и, следовательно, главное ее достоинство — ее нейтралитет. Но, что еще важнее, Черчилль и Иден теперь стояли за выработку общей стратегической платформы на Балканах для защиты Греции. Это повлекло за собой приостановку операций в Бенгази и переброску крупных сил из Египта в Грецию, чтобы воспрепятствовать ожидавшейся атаке немцев с территорий Болгарии {496} 496 CAB. 69/2. DO(41)7. 10 февр. 1941. . Потеряв инициативу и способность дать отпор германским посягательствам на Балканы, русские внимательнее отнеслись к таким же попыткам англичан. Различные донесения увеличивали страх, испытываемый Сталиным перед горячим желанием Черчилля заставить русских действовать, что, в свою очередь, вызвало бы «столкновение интересов между Германией и Советским Союзом» {497} 497 АВП РФ. Ф. 0125. Оп. 27. П. 122. Д. 4. Л. 105–106. Из дневника Лаврентьева, 11 февр. 1941. . Навязчивая боязнь оказаться втянутыми в войну на Балканах постоянно присутствовала в расчетах Советов, отвлекая их от настоящей опасности, которая теперь грозила им со стороны Германии.