Габриэль Городецкий - Роковой самообман

Испытав несомненное облегчение, Сталин все же не спешил открыто бросать военный вызов Германии, как принято изображать в литературе по этому вопросу. Он сохранял осторожность, так как не являлось секретом, что переворот не привел к повороту югославской политики на 180 градусов. Придя к власти, Симович уведомил короля о своем намерении оставаться верным Оси. Он поспешил заверить германского посла, что Югославия выступает за «продолжение сотрудничества со странами Оси, особенно с Германией», и за «возврат, насколько возможно, к политике нейтралитета» {731} 731 King Peter. King's Heritage: The Memoirs of King Peter II of Yugoslavia. London, 1955. P. 71; DGFP. XII. P. 383-385. Хеерен — МИД, 27 и 28 марта 1941. . Поэтому ближайшей целью Сталина оставалось на волне народной поддержки помешать Гитлеру распространить войну дальше, а англичанам — воспользоваться нестабильной ситуацией. При отсутствии прямого диалога с югославским правительством до переворота попытки русских удержать его от присоединения к Оси предпринимались через коммунистическую партию. В новых обстоятельствах срочно были приняты меры, чтобы приглушить народный энтузиазм. Молотов немедленно дал инструкции Димитрову, председателю Коминтерна, прекратить уличные демонстрации, иначе «англичане воспользуются этим. Внутренняя реакция также» {732} 732 Дневник Димитрова. 29 марта 1941; Коминтерн и вторая мировая война. Т. I. С. 518 — 520. Югославская компартия — Димитрову, 29 марта 1941. . Тито поручили следить за «разнузданными поджигателями войны — англичанами и великосербскими шовинистами, толкающими страну к кровопролитию своими провокациями». Сталин явно надеялся восстановить пошатнувшийся баланс сил, если югославы сохранят свой суверенитет и не станут «орудием в руках английских империалистов, так же как и… рабами немецких и итальянских агрессоров» {733} 733 AJ. СК KPJ 1941/10. Резолюция Югославской коммунистической партии, 30 марта 1941. .

Тем временем положение Гавриловича в Москве укрепилось в результате его назначения на министерский пост во вновь сформированном кабинете. По чистой случайности его отъезду домой в знак протеста против подписания пакта помешала плохая погода {734} 734 FO. 371. 30228. R3254/394/92. Криппс — ФО, 29 марта 1941; Новиков Н.В. Воспоминания дипломата. С. 75. . Как только установился новый режим, сам Симович передал русским устное предложение пакта о взаимопомощи, равносильного «реальному альянсу». В тот же вечер еще более настойчивый призыв прозвучал со стороны нового министра обороны на тайной встрече с советским послом, состоявшейся у министра на квартире. Илич вновь подтвердил свое намерение добиваться «всестороннего политического и военного сотрудничества с Советским Союзом»; он клялся, что армия твердо решила «стоять до конца» в случае немецкого вторжения. Разрыв между правительством и вооруженными силами, по всей видимости, увеличивался {735} 735 АВП РФ. Ф. 059. Оп. 1. П. 342. Д. 2341. Л. 80-81, 85, 88-89. Лебедев — Молотову, 30 марта 1941. .

31 марта на стол Сталина хлынул поток донесений разведки, включая самое главное — от Меркулова, с подтверждением тревожного рапорта Голикова о возможности войны {736} 736 См. с. 162-163. . Возрастал нажим со стороны Наркомата обороны с целью добиться переговоров с югославами. 1 апреля в 1 ч. ночи Лебедев прибыл в апартаменты Симовича в сопровождении Сухонина, военного атташе, и переводчика. Он сообщил премьер-министру, что Молотов принял предложение по поводу пакта и хочет, чтобы в Москву срочно отправилась делегация для заключения соглашения. Симович, не теряя времени, позвонил Нинчичу, своему министру иностранных дел, поручив ему назначить Гавриловича главой делегации, с тем чтобы переговоры могли начаться еще до прибытия остальных ее членов {737} 737 Дневник Симовича (Archiv Vojeno-istorijskog instituta. R-16. II. Reg. no. 2/1. P. 268-269). .

Когда Лебедев встретился с Нинчичем на следующее утро, у него создалось впечатление, что в кабинете произошел раскол. Как он подозревал, в последней попытке предотвратить конфликт югославское правительство хотело использовать в Берлине советский противовес. Оно несколько наивно предполагало, будто Гитлер оставит Югославию в покое, если Сталин объявит ему, что «СССР имеет большую симпатию к югославскому народу». С другой стороны, решимость кабинета противостоять нажиму англичан по вопросу открытия нового фронта на Балканах, конечно, успокоила Сталина {738} 738 АВП РФ. Ф. 059. Оп. 1. П. 342. Д. 2341. Л. 88-89. Лебедев — Молотову, 30-31 марта 1941; Ф. 0125. Оп. 27. П. 122. Д. 4. Л. 182-184. Протокол встречи Лаврентьева с Авакумовичем, югославским послом в Бухаресте, 31 марта 1941. . В Москве испытывали смешанные чувства в связи с переворотом и открывшимися благодаря ему возможностями. Тимошенко, по-видимому, возлагал большие надежды на способность югославов дать отпор немецкому вторжению, тогда как Сталин рассматривал соглашение ограниченного действия как козырь в своей сложной дипломатической игре. Главной его целью являлось сохранение нейтралитета Советского Союза и признание сфер его интересов. Ограниченность ближайших целей отразилась даже в инструкциях Жданова Коминтерну. «Балканские события, — заявлял он, — не меняют общей установки… Германскую экспансию на Балканах мы не одобряем. Но это не означает, что мы отходим от пакта с Германией и поворачиваем в сторону Англии» {739} 739 Коминтерн и вторая мировая война. Т. I. С. 45 — 46. 5 апр. 1941. . Переворот предоставлял благословенную возможность отсрочить конфронтацию с Германией: разумно составленное соглашение с югославами могло сдержать Гитлера и привести его за стол переговоров. Если же начнутся военные действия, Советский Союз все еще мог бы оставаться нейтральным, устроив так, что югославы свяжут вермахту руки по крайней мере на два месяца, и тем самым оттянув начало войны с ним самим как минимум на год. Этим объясняются советские предложения поставки вооружений и продовольствия Югославии, сделанные, пока не стали очевидны масштабы ее поражения {740} 740 FRUS. 1941. Vol. I. P. 311 — 314. Стейнхардт и Келли (первый секретарь посольства в Анкаре) — Халлу о переговорах Гавриловича со Сталиным, 18 мая 1941. . Таким образом, параметры переговоров были определены еще до прибытия югославской делегации в Москву. Они обусловливались общим желанием обоих правительств избежать войны, а не организовать эффективное сопротивление Гитлеру. Прилагались усилия, чтобы, отнюдь не аннулируя соглашение с Германией, модифицировать его так, что оно «будет целиком поставлено в зависимость от интересов Югославии» {741} 741 АВП РФ. Ф. 06. Оп. 3. П. 27. Д. 375. Л. 3. Вышинский о встрече с Гавриловичем, 1 апр. 1941; Ф. 059. Оп. 1. П. 342. Д. 2342. Л. 72 — 74. Инструкции Молотова Лебедеву, 1 апр. 1941. .