Л Бердников - От денежной кладовой до Министерства финансов

Новоселы быстро обживались, поскольку вследствие ухода многих крестьян на войну рабочих рук в деревнях и селах губернии постоянно не хватало. Губернатор в своем отчете сообщал, что в 1905 году в Канском уезде запроектировано 13 запасных участков удобной земли для надела 1100 душ мужского пола. Заканчивался отчет на оптимистической ноте с заверениями правительства, что переселенческое дело в Енисейской губернии будет развиваться и дальше (ГАКК, ф. 595, оп. 48, д. 1, л. 9–14).

Новый отсчет переселенческому движению начинается с введением в России аграрной реформы П. А. Столыпина. 9 ноября 1906 года был издан указ «О дополнении некоторых постановлений действующего закона, касающихся крестьянского землевладения и землепользования».

Уже в первой статье этого документа говорилось, что каждый домохозяин, владевший землей на общественном праве, мог требовать укрепления в личную собственность причитавшейся ему части земли (Сафронов, С. А. Столыпинская аграрная реформа и ее влияние на хозяйственное развитие Восточной Сибири в 1906–1907 гг. / С. А. Сафронов. — Красноярск, 2006. — С. 76).

Резкой критике указ от 9 ноября 1906 года подвергли сибирские депутаты III Государственной думы. «Наше глубокое убеждение состоит в том, — подчеркивали они, — что не следует искусственными мерами, как это делает П. А. Столыпин, разрушать общину там, где она умирает сама, и будет большим преступлением, если будем разрушать ее или даже только мешать развитию ее там, где она оправдывается историческими, экономическими и бытовыми условиями» (Сибирские вопросы. — 1908. — № 41–42. — С. 56).

Особые надежды Столыпин возлагал на сибирских переселенцев. Тем не менее по существующим в то время правилам в Сибирь не могли переселяться крестьяне-ремесленники, лица с сельхозобразованием, мелкие торговцы, в которых остро нуждалась Сибирь. Власти считали, что такие переселенцы в большинстве своем неблагонадежны и будут разлагающе действовать на существующие здесь общественные устои.

Чтобы избежать подобных ситуаций, каждая отъезжающая за Урал семья проходила в губернских канцеляриях экзамен на политическую благонадежность. Журналисты отмечали, что после указа от 9 ноября 1906 года крестьяне были охвачены «какой-то переселенческой горячкой» (Сибирские вопросы. — 1908. — № 29–30. — С. 35).

За три года, с 1906 по 1908 год, в Енисейскую губернию переселилось 83 810 человек. Из них обратно в Европейскую Россию вернулось только 3683 человека (Сибирские вопросы. — № 17–18. — С. 80). В это время журналисты все чаще цитировали слова Льва Толстого, который писал, что «крестьянину нужно и важно только владение землею. Ему не нужно ни свободы слова, ни свободы печати, собраний, ни отделения церкви от государства» (Сибирская жизнь. — 1905. — № 61. — 18 марта). И слова Толстого во многом оказались пророческими. Переселение приняло настолько стихийный и массовый характер, что переселенческое управление оказалось к такому повороту событий неподготовленным. Переселенцы быстро сообразили, что им можно все, поэтому многие из них приступили к самозахвату земли. Местные начальники на этот беспредел не обращали никакого внимания. Это дало повод переселенцам хвастаться перед старожилами, что о них заботится сам царь (Сибирские вопросы. — 1906. — № 29–30. — С. 35).

Вопрос о земельных наделах часто обсуждался в печати. Многие считали, что распределять земельные участки необходимо на все наличное население, в том числе и на женщин. Это уравняло бы их права с лицами мужского пола. Однако эти предложения поддерживались не всеми. Сибирское землеустройство, основанное на устарелых отживших началах, давало возможность консервативному крылу государственных чиновников еще крепче держать власть в своих руках.

Отметим, что до массового переселения крестьян дорог в Енисейской губернии почти совсем не было. Планомерное дорожное строительство начинается только с 1904 года. Одна верста такой дороги обходилась казне в 1200 рублей (Сибирские вопросы. — 1907. — № 24. — С. 11). Много внимания уделялось и строительству питьевых колодцев. По мнению чиновников Казенной палаты, 1904 год стал тем переломным временем, когда правительство стало смотреть на переселение как на средство решения аграрного вопроса в России. Если до 1904 года на эти цели в среднем расходовалось 2,5 миллиона рублей, то с 1905 года эта сумма стала удваиваться. Если до 1904 года расходы на одну переселенческую семью составляли от 160 до 170 рублей, то в 1907 году государство выделяло уже более 310 рублей (Сибирские вопросы. — 1907. — № 13. — С. 13).

Однако у переселенческого движения вскоре обнаружились и свои подводные камни. Таежные и подтаежные земли требовали от переселенцев неимоверных усилий, высокой земледельческой культуры. Многие не выдерживали таких тяжелых условий труда и уезжали обратно в Россию.

Другие переселялись в Бразилию. Необыкновенно бурную деятельность проявляет в эти годы Иван Гутман. Он даже выпустил брошюру «Жизнь колонистов в штате Сан-Пауло в Бразилии». Небольшая книжица поистине творила чудеса. Желающих ехать в этот теплый край подкупало то, что агент Гутман оплачивал бесплатный проезд от Лондона до Сан-Пауло. Переселение в Бразилию стало принимать заметный размах. Этому событию журнал «Сибирские вопросы» посвятил фундаментальную статью, в которой пытался выяснить причины, заставлявшие сибиряков покидать Родину. На вопрос корреспондента, почему они уезжают, сибиряки отвечали: «А что же здесь хорошего? Вот мы живем здесь, в Канском уезде, 14 лет. Кто сколько-нибудь оправится, заживет ладно, непременно разорят. Скот вырежут, лошадей угонят, сено сожгут. Просто житья нет. Нет защиты. А тут холод, неурожаи». — «А в Бразилии, думаете, будет лучше?» — «Все лучше, думается, да уже и хуже не будет. Хоть урядника да крестьянского начальника не будет, и то лучше, а то ведь одни эти замаяли» (Сибирские вопросы. — 1909. — № 39–40. — С. 49).

Одни уезжали из Сибири, а прусские подданные Фридрих Гузак, Ян Бортницкий, Иван Рогаллец просили енисейского губернатора, чтобы их оставили жить в Минусинском округе. «Мы поселились, — писали они, — в Александровском переселенческом участке Абаканской волости, где имели в виду окончательно водвориться по принятии нас в подданство России. Этот участок почти исключительно образован из принявших русское подданство наших земляков, родственных нам по вере и языку. Здесь мы обзавелись недвижимостью и хозяйством, занялись хлебопашеством, но чиновник переселенческого управления Чиркин поднял вопрос о нашем выселении» (ГАКК, ф. 595, оп. 31, д. 164, л. 14).

Неизвестно, как на эту просьбу отреагировали в Красноярске. Процесс заселения Енисейской губернии переселенцами был сложным и неоднозначным, но динамика колонизации губернии была весьма положительной. Трудным для переселенцев оказался 1909 год. Губерния снова оказалась без урожая.