Мамед Ордубади - Меч и перо

Слезы еще обильнее полились из глаз Талии.

- Я хотела это сделать... Я хотела раз и навсегда порвать с преступной средой, но ты помешал мне. Я избрала смерть для того, чтобы избавить себя от оскорблений и оскорбительной среды. Ведь в иной среде мне нет места. Куда я пойду? Где я буду жить? Кто мне теперь подаст руку помощи? Если родная сестра принуждала меня к преступлению, чего же я могу ждать от других? Клянусь тебе, я так не хотела быть преступницей!

Теперь Гатиба сведет со мной счеты. Она запугивала меня, грозя надругаться над моей честью. Чтобы не видеть и не слышать ее, я решила умереть...

- Искать у смерти убежище от среды - малодушие, - сказал Абубекр. Клянусь, любимая, я помогу тебе обрести счастье и покой! Я не смею принуждать тебя, но я всем сердцем хочу, чтобы ты переменила среду. Ты заживешь совсем иной жизнью! Я буду твоим верным другом, любящим и нежным, и буду преданно служить твоему юному, чистому сердцу!

У ворот дворца Абубекра Гатиба столкнулась с лекарем, который, видя, что девушке не угрожает смерть, оказал ей помощъ, после чего решил удалиться,

- Говори, хаким, говори поскорее! - воскликнула Гатиба. - Отвечай, что за беда случилась с моим сыном?!

Хаким пристально посмотрел на Гатибу и усмехнулся.

- Несчастье случилось с вашей сестрой, а не с сыном, - ответил он. Что касается элахазрета велиахда, он в добром здравии.

Хаким поклонился и зашагал сваей дорогой.

Гатиба остолбенела. Придя в себя через мгновение, она подумала: "Как же быть? Вернуться назад? Или войти во дворец? Да, я должна идти к ним!"

Задыхаясь от волнения и обливаясь слезами, она влетела в комнату Абубекра.

- Сынок, что за беда приключилась с тобой? - воскликнула она. - Что с моей бедной сестрой?

Увидев Талиу лежащей на тахте, Гатиба бросилась к ней, но девушка замахала рукой.

- Ступай прочь, баджи, сказала она. - Я хотела умереть, чтобы не видеть тебя, и вот ты опять передо мной. Для меня это пытка - видеть тебя. Ступай и не казни меня своим присутствием!

Гатиба, мгновенно перменившись в лице, закричала:

- Молчи, предательница! Мало того, что ты хотела совершить преступление, ты в довершение к этому хочешь еще оклеветать свою сестру!

По щекам девушки опять потекли слезы.

- Умоляю тебя, Талиа, успокойся ради Аллаха! - воскликнул Абубекр и, обращаясь к Гатибе, добавил: - Прощу вас, мелеке, оставьте в покое меня и несчастную больную!

Гатиба, понурив голову, вышла из комнаты.

ОПЯТЬ ВОЙНА

Итак, замысел Гатибы провалился.

Неудавшаяся попытка отравить Абубекра окончательно разоблачила ее в глазах азербайджанцев. Через два дня ночью тайком она бежала из Тебриза в Рей к своему сыну Гютлюг-Инанчу. В Хамадан Гатиба решила не возвращаться, так как за день до этого пришло известие о том, что войско Багдада объедившись с войском Бахрам-шаха, перешло границу государства атабеков. Хорезмшах Текиш тоже не дремал: в течение нескольких дней его армия захватила многие деревни и города салтаната.

Кончина Кызыл-Арслана придала врагам смелость и уверенность в успехе.

Султан Тогрул поспешно бежал из столицы. Иракское войско, захватив Хамадан, наступало на Тебриз. Халиф багдадский мечтал стереть с карты Востока салтанат атабеков.

Сын Гатибы Гютлюг-Инанч был на стороне врагов империи, Его многотысячная конница продвигалась к Казвину, где должна была соединиться с войсками союзников.

Гатиба ликовала. Потерпев поражение, действуя с помощью козней и интриг, она решила поговорить с азербайджанцами языком копий и мечей. Она мечтала с победой вступить в Тебриз, повесить велиахда Абубекра и посадить на престол Азербайджана своего сына.

Через несколько дней известие об угрозе нашествия иноземцев добралась до Гянджи.

У городской знати и авторитетных людей Арана не было и мысли идти на помощь правительству Тогрула. Они решили действовать по-иному: заручиться поддержкой Ширванского государства и, когда враги подойдут к границе Северного Азербайджана, дать им отпор.

Противников этого плана было немного. Тем не менее некоторые считали, что подобные действия приведут к окончательному расколу Азербайджана и выступали на помощь южным братьям.

В один из дней улицы, и площади Гянджи огласились криками глашатаев правителя города;

- Эй, жители Гянджи! Слушайте и знайте, элахазрет велиахд прислал фирман, который сегодня после вечернего намаза будет оглашен в мечети Сельджука! Все мужчины в возрасте от двадцати до сорока пяти лет обязаны прийти к мечети Сельджука! Х-е-е-е-й!

Кроме того, правитель Гянджи направил всем знатным, авторитетным и просвещенным людям города письма, приглашая их пожаловать в мечеть Сельджука.

В тот же день в полдень Фахреддин и Алаэддин пришли вместе с женами на званый обед к поэту Низами.

Поэт принял гостей в своем маленьком садике. Приглашенных было немного. Ни то из гостей не знал, по какому случаю Низами пригласил их.

- Я уверена, поэт собирается сообщить нам нечто важное, -шепнула Дильшад на ухо Сюсан.

В саду на большом ковре была разостлана скатерть, на которой стояли блюда с едой, фруктами и кувшины с душистым шербетом.

Когда гости сели вокруг скатерти, Низами сказал, обращаясь К Фахреддину:

- Люди обычно мало думают о будущем, но часто возвращаются мыслями к прошлому. И в этом нет ничего удивительного и загадочного. Прекрасная невозвратная пора детства и

юности находится позади. Так уж устроено человеческое сердце: прошлое мило ему, даже если оно не было очень радостным. На свете есть три вещи, способные перенести меня на много лет назад и вновь сделать молодым: поэзия, музыка и цветок гвоздики. Когда я читаю прекрасные стихи, которые волнуют мое сердце, мне кажется, я молодею, и рядом со мной опять встает моя милая далекая молодость. То же самое я испытываю, когда слушаю музыку и пение. Музыку может сочинить старый музыкант, а песню исполнять певец преклонных лет, и все-таки они будут дарить нам ощущение молодости. Молодость - пора любви! Кто из нас не подносил своей любимой цветов гвоздики? И запах этого цветка делает меня молодым! Второй раз этот сад видит такое количество гостей. В первый раз здесь был пир в тот день, когда наша бессмертная и незабвенная Мехсети воз вратилась из ссылки. Как сейчас помню, она сидела на том месте, где сейчас сидит Дильшад-ханум, на этом самом коврике, на этом же самом тюфячке. Так пусть Дильшад-ханум и поможет нам воскресить в памяти образ замечательной поэтессы! Давайте хоть на миг опять вернемся к дням нашей молодости!

Фахреддин шепнул Алаэддину:

- Поэт позвал нас вовсе не затем, чтобы развлекать. Я уверен, все это лишь вступление...

Гости поддержали хозяина дома:

- Спойте, Дильшад-ханум, просим!