Рафаэло Джованьоли - Спартак

..Возвращаются вновь и безумье, и ярость все та же. Лишь начинает впять устремляться к предмету желанье.

И поэтому он искал любовь легкую и кратковременную, чтобы:

..стрелами новой любви прежнюю быстро прогнать.

Но это ему не помешало кончить жизнь самоубийством в сорок четыре года, и, как все заставляет предполагать, именно от безнадежной и неразделенной любви.

Во всяком случае, так как Лукреций был юноша привлекательный, очень талантливый, остроумный и приятный собеседник, богатый и не скупился на траты для своих удовольствий то он часто приходил провести несколько часов в доме Эвтибиды Она принимала его с большей любезностью, чем других, более богатых и щедрых поклонников - Итак, ты меня любишь? - кокетливо говорила куртизанка юноше, продолжая играть его локонами. - Я тебе не надоела?

- Нет, я тебя люблю все сильнее и сильнее, так как любовь - это единственная вещь, которая по мере обладания ею не насыщает, но только разжигает желание в груди.

В эту минуту раздался легкий стук пальцем в дверь.

- Кто там? - спросила Эвтибида. Послышался негромкий голос Аспазии:

- Прибыл Метробий из Кум...

- Ах! - радостно воскликнула Эвтибида, вскочив с кушетки и вся покраснев. - Он приехал?.. Проводи его в экседру... Я сейчас приду.

И обращаясь к Лукрецию, она торопливо заговорила прерывающимся, но очень ласковым голосом:

- Подожди меня... Я сейчас вернусь.., и если известия, принесенные этим человеком, будут те, которых я страстно жду уже в течение восьми дней, если я утолю сегодня вечером свою ненависть желанной местью.., мне будет весело, и часть этого веселья перепадет тебе.

С этими словами она вышла из приемной в сильном возбуждении, оставив Лукреция в состоянии изумления, недовольства и любопытства.

Покачав головой, он стал в глубоком раздумьи ходить взад и вперед по комнате.

Буря бушевала, и частые молнии наполняли приемную мрачным сиянием, ужасные рассказы грома потрясали дом до самого основания; шум града и дождя слышался с необыкновенной силой между раскатами грома, а сильный северный ветер, яростно бушуя, дул с пронзительным свистом в двери, окна, во все щели.

- Юпитер, бог толпы, развлекается, показывая образцы своего разрушительного могущества, - прошептал юноша с легкой иронической улыбкой.

Походив еще некоторое время по комнате, Лукреций сел на кушетку и, как бы отдавшись во власть ощущений, вызванных в нем этой борьбой стихий, схватил одну из навощенных дощечек, лежавших на маленьком изящном шкапчике и, серебряной палочкой с железным наконечником, стал быстро писать.

Тем временем Эвтибида прошла в экседру; там уже находился Метробий, который, сняв плащ, печально осматривал его прорехи. Куртизанка крикнула рабыне, собиравшейся выйти:

- Ну-ка, разожги сильнее огонь в камине, приготовь одежду, чтобы наш Метробий мог переодеться, и накрой в триклинии ужин получше. И тотчас же, повернувшись к Метробию, она спросила:

- Ну как?.. Хорошие ты привез известия, мой славный Метробий?

- Хорошие из Кум, но самые скверные с дороги.

- Вижу, вижу, бедный мой Метробий. Садись сюда, ближе к огню, - с этими словами она придвинула скамейку к камину, - и скажи мне поскорее, добыл ты желанные доказательства?

- Золото, прекраснейшая Эвтибида, как ты знаешь, открыло Юпитеру бронзовые ворота башни Данаи .

- Оставь болтовню!.. Неужели ванна, которую ты принял, не отбила у тебя охоты разглагольствовать?

- Я подкупил одну рабыню и через маленькое отверстие, сделанное в двери, видел несколько раз, как Спартак в час крика петухов входил в комнату Валерии.

- О боги ада, помогите мне! - воскликнула Эвтибида с выражением дикой радости.

И теребя Метробия, с искаженным лицом, похожая на разъяренную тигрицу, она стала спрашивать прерывистым и задыхающимся голосом:

- И.., все дни.., вот так.., они.., подлые бесчестят.., честное имя... Суллы?

- Думаю, что в пылу страсти они ни разу не пропустили даже ни одного черного дня - О, теперь придет для них такой черный день! Я посвящаю, воскликнула торжественно Эвтибида, - их проклятые головы богам ада!

И она сделала движение, чтобы уйти, но остановилась и, обращаясь к Метробию, добавила:

- Переоденься, потом пойди закуси в триклинии и жди меня там.

"Не хотел бы я впутаться в какое-нибудь скверное дело", - думал старый комедиант, идя в комнату для гостей, чтобы переменить мокрую одежду.

Но переодевшись и пройдя в триклиний, где его ожидал роскошный ужин и фалернское вино, достойный муж постарался забыть о злополучном путешествии и о предчувствии какого-то тяжелого, близкого несчастья.

Не успел он насытиться и наполовину, как Эвтибида, с бледным лицом, но спокойная, вошла в триклиний, держа в руке сверток папируса, то есть бумаги лучшего качества. Он был завернут в" разрисованную снаружи суриком и обвязанную льняным шнурком пергаментную пленку, края которой были склеены воском, с печатью кольца Эвтибиды Печать изображала Венеру, выходящую из пены морской.

Метробий, несколько смущенный этим появлением, спросил:

- Да.., прекраснейшая Эвтибида.., я желал бы , я хотел бы... Кому адресовано это письмо?

- Ты еще спрашиваешь?.. Луцию Корнелию Сулле.

- Ах, клянусь маской бога Мома, - не будем спешить с нашими решениями, дитя мое...

- Нашими?. Причем здесь ты?..

- Но да поможет мне великий всеблагой Юпитер!.. А если Сулле не понравится, что вмешиваются в его дела?.. Если вместо того, чтобы обидеться за свою супругу, он обидится на доносчиков?.. И если, - что еще хуже, но вероятнее всего, - он решит обидеться на всех?..

- А что мне до этого?..

- Но.., то есть.., вот.., моя девочка.., если для тебя ничего не значит гнев Суллы.., он очень важен для меня...

- Да кто о тебе думает?

- Я, я, Эвтибида прекрасная, любезная людям и богам, - сказал с жаром Метробий, - я, так как я очень крепко люблю себя!

- Но я не упомянула твоего имени.., и во всем, что может произойти, ты будешь совершенно в стороне.

- Понимаю.., очень хорошо.., но видишь, моя девочка, я задушевный друг Суллы уже тридцать лет.

- О, я знаю это.., даже более задушевный, чем это нужно для твоей доброй славы...

- Это не важно.., я знаю этого зверя.., то есть человека.., и при всей дружбе, которая меня связывает с ним столько лет, я знаю, что он вполне способен свернуть мне голову, как курице... Я уверен, что он прикажет почтить меня самыми пышными похоронами и битвой пятидесяти гладиаторов вокруг моего костра. Однако, к несчастью для меня, я уже не буду в состоянии наслаждаться всеми этими зрелищами..

- Не бойся, не бойся, - сказала Эвтибида. - с тобой не случится никакого несчастья.

В эту минуту вошел в триклиний раб в дорожном костюме.

- Помни мои наставления, Демофил, и нигде не останавливайся до Кум Слуга взял из рук Эвтибиды письмо, положил его между курткой и рубашкой, привязав его веревкой вокруг талии, затем, поклонившись госпоже, завернулся в плащ и вышел.