Владимир Грызун - Как Виктор Суворов сочинял историю

Да, кстати, разглядывая гору трупов, еще вчера бывших мозгами РККА, можно пропустить очень важную вещь. Отвлечемся от армии, забудем о ней на время. Дело в том, что Суворов снова, гуляя по тесному вольеру слона, ухитрился оного же слона и не заметить. Как это возможно, спросите вы? Еще как! Главное — желание не увидеть, а уж избирательная слепота — дело наживное. И, кстати, прибыльное.

Дело в том, что избиение руководящих кадров со спешной заменой оных на людей «с низов» — отнюдь не только лишь армейская специфика. Рассматривая очищение РККА, проводившееся будто бы для повышения ее боевых качеств, Суворов не заметил, что точно те же самые процессы проходили в тридцатые и начале сороковых годов во всем обществе. Все общество «очищалось» от наиболее заметных людей, наиболее отличившихся в предшествовавших событиях, а потому — наиболее весомых и способных на самостоятельность. И армию чистки затронули значительно позже, чем всех прочих. Отстрелы в РККА начались только в 1936–1937 годах, а в стране тем временем уже прошло две волны репрессий — 1932–1933 и 1934–1935 годов.

О событиях 1935 года говорят, что «Формально намеченное мероприятие предполагало проверку наличия и подлинности партийных билетов и учетных карточек. Однако фактически проверка, проходившая в мае-декабре 1935 г., представляла собой чистку с применением арестов». [832]

Так, например, «НКВД Украины за несколько месяцев, в течение которых проводилась проверка, предоставил партийным органам досье на 17 368, управления НКВД по Ивановской области — на 3 580, по Западной области — на 3 233 коммунистов. В свою очередь, партийные органы передавали в НКВД данные на исключенных в ходе проверки из партии. Чекисты брали их на учет, вели за ними агентурное наблюдение. Многие из исключенных были арестованы». [833]

В этих событиях практически все исследователи усматривают пролог к апогею репрессий в системе управления СССР в 1937–1938 годах. И всех этих людей, попавших в приведенные выше цифры, тоже надо считать «бездарями» и «карателями»? Понимая, что если чистку в армии с помощью тотального вранья еще можно как-то дотянуть до «очищения», то точно те же самые процессы, проходившие в целом обществе романтизировать и оправдать никак не удастся, Суворов предпочитает просто о них не знать. И ходит по тому самому слоновнику с криками — «Слона нет!!! Я изучаю лишь свисающую с неба веревочку, которую отдельные глупые историки пытаются объявить слоновьим хвостом».

Армию чистки затронули чуть ли не в самую последнюю очередь, когда «на гражданке» аресты уже бушевали вовсю. Все общество, лишившись в первую и вторую волну репрессий самых заметных людей, каждый раз заново «очищалось» от наиболее заметных среди оставшихся. Повсюду, таким образом, происходила культивация серости, «Дарвин наоборот», под лозунгом: «Выживает среднейший». Просто в армии, до поры бывшей оазисом спокойствия, это выразилось отстрелом командиров и комиссаров. А в обществе…

Для примера предлагаю взять НКТП — Наркомат тяжелой промышленности. В первую очередь потому, что история его руководителя — Серго Орджоникидзе, отлично осознававшего пагубность проводящейся чистки для функционирования отрасли [834]и потому пытавшегося затормозить «очищение» своих работников, — выделяется на фоне смирившихся соратников Сталина.

Начнем с предыстории. Был у нас, если помните, такой шахтер — Стаханов, в честь которого было названо движение ударников, перевыполнявших план. Кроме сомнительного экономического эффекта этого явления, политическое руководство СССР с удовольствием начало использовать его, помимо, разумеется, возбуждения энтузиазма и как материала пропагандистских кампаний, для организации новой волны «спецеедства». Было заявлено, что в экономических проблемах виноваты инженерно-технические работники и хозяйственники — «специалисты», «зажимающие» простых работяг, которые практически каждый, что твой Стаханов, дай только развернуться. Сталин заявлял, что главным тормозом развития стахановского движения является саботаж инженерно-технических работников и хозяйственников, и требовал беспощадно ломать его.

Подобная политика в течение нескольких месяцев нанесла промышленности огромный урон. Это, с одной стороны, заставило несколько отступить Сталина, а с другой, сделало более решительными хозяйственных руководителей. Хорошо зная о реальных причинах многочисленных провалов и неувязок в экономике, истинную цену обвинениям во вредительстве и саботаже, они начали возмущаться, обращаясь, разумеется, к своему начальству — наркому тяжелой промышленности С. Орджоникидзе.

«Основная причина невыполнения нашим трестом производственной программы, — заявил управляющий трестом „Сталинуголь“ А.М. Хачатурьянц, — это неудовлетворительная работа командного состава… Командный состав не работает интенсивно вследствие обвинений, которые без разбора предъявлялись к нему… Вместо того чтобы думать, каким образом ввести те или иные новшества… инженеры, боясь попасть в положение саботажников или консерваторов, старались все делать по букве закона»… Орджоникидзе поддержал такие выступления. Он назвал обвинения инженерно-технических работников в саботаже «чепухой». «Какие саботажники! За 19 лет существования Советской власти мы… выпустили 100 с лишним тысяч инженеров и такое же количество техников. Если все они, а также и старые инженеры, которых мы перевоспитали, оказались в 1936 г. саботажниками, то поздравьте себя с таким успехом. Какие там саботажники! Не саботажники, а хорошие люди — наши сыновья, братья, наши товарищи, которые целиком и полностью за Советскую власть», — заявил Орджоникидзе и был поддержан «бурными и продолжительными аплодисментами». [835]

Орджоникидзе слыл человеком упрямым и с тяжелым характером, поэтому, несмотря на постепенно усиливавшиеся репрессии (на дворе был 1936 год), он все время предпринимал попытки защитить своих подчиненных, причем в ряде случаев нарком добивался своего. Есть несколько получивших широкую огласку случаев прекращения гонений нескольких директоров крупных промышленных предприятий благодаря личному вмешательству Орджоникидзе. Так, например, были оставлены в покое директоры Криворожского металлургического комбината, Саткинского завода «Магнезит» в Челябинской области и Кыштымского электролитного завода (тоже Челябинской области).

Типичной, в своем роде, была история начальника доменного цеха «Запорожстали» М.Я. Горлова: «Я прошу Вас, товарищ Орджоникидзе, вмешаться лично, или через товарища Ежова и выяснить мою непричастность к такому тяжелому обвинению — троцкизм». [836]Нарком заступился и в этом случае.