Владимир Грызун - Как Виктор Суворов сочинял историю

«Выдающиеся качества ТБ-7 были доказаны западным экспертам осенью 1941 года… Молотов на ТБ-7 пролетел из Москвы в Британию прямо над оккупированной Европой…. В 1942 году Молотов вновь летал над Европой, и вновь вернулся невредимым» (с. 22–25<351–352>).

А вы знаете, что аналогичными «выдающимися качествами» обладал вполне «земной» военно-транспортный самолет С-46 «Коммандо» производства США? Не верите? А зря. Ведь именно на нем Черчилль, чьи изображения с подписью «Враг № 1» украшали все станции берлинского метро, безбоязненно летал через оккупированную Францию, фашистскую Италию, зону боев в Средиземном море и, наконец, мафиозную Сицилию на конференцию в город Каир. И вернулся оттуда тем же маршрутом, не считая эти полеты чем-то исключительным. [300]Во время его пролетов у немцев тоже « истребители на перехват не поднимались, на зенитных батареях тревога не объявлялась, постами наблюдения пролет » его ничем не выдающегося «Коммандо» « не регистрировался » (с. 25<352>). А ведь Черчилль — покрупнее фигура, чем Молотов (и в прямом, и переносном смысле). Так в чем же дело? Или немцы на время путешествия над своими владениями своего «врага № 1» временно ослепли? [301]

А дело в том, что в те времена, до наступления «ядерной эры» противовоздушная оборона не имела необходимости, а до «радиолокационного периода» — и возможности тотально перекрывать все свое воздушное пространство. [302]ПВО прикрывались только отдельные зоны (например, Москва) и направления (например, на Англию через Ла-Манш), и основным средством обнаружения противника являлись так называемые «слухачи» — дядьки и, чаще, тетки с особыми трубами, наподобие патефонных, при помощи которых они слушали воздух на предмет наличия злобного вражины с бомбой, начиненной наследием великого Нобеля. И ясно дело, одиночный самолет они расслышать просто не могли. Да и не особо старались, потому что до внедрения атомной бомбы особо грозной опасности он представлять не мог. Слушали воздушные эскадры бомбовозов, а не отдельно пролетающего себе Молотова или Черчилля. Так что суворый тезис о том, что « задолго до войны в Советском Союзе создан НЕУЯЗВИМЫЙ бомбардировщик » (с. 25<352>) неверен дважды: во-первых, не « задолго до войны », а в ее ходе, а во-вторых, не « НЕУЯЗВИМЫЙ », потому что попыток его уязвления мы как раз и не видели. Ведь « истребители на перехват не поднимались, на зенитных батареях тревога не объявлялась » — сам же Суворов написал.

Еще к вопросу об уязвлении: а за счет чего оно на ТБ-7 никак не достигается? Вроде как за счет большой высоты его полета? А какова она, эта высота, была? Знаете? У первого экземпляра, называвшегося АНТ-42, потолок составлял 11 250 метров, у серийного ТБ-7 — 9300 метров. [303]А у немецкого истребителя Ме-109Е, на который Люфтваффе перешли в 1938–1939 годах, — 10 290 метров. А у Me-109F, начавшего поступать в войска в 1940 году — 12 000 метров. [304]И у того, и у другого он мог быть поднят без особых проблем, [305]что и было сделано чуть позже, когда союзные бомбардировщики стали им не по плечу. Такие дела.

В этой части главы Виктор Суворов расписывает никем не оспариваемую гениальность конструктора Петлякова, якобы проявившуюся в суперновой, экстрасекретной, мегагипернавороченной, но в то же время, как ни странно, « гениально простой » (с. 26<353>) идее пятого двигателя, под именем Агрегата Центрального Наддува, использовавшегося немцами чуть ли не при кайзере Вильгельме. [306]Никакого особенного технического решения В.М. Петлякова не существовало (что не умаляет заслуг конструктора): оно использовалось нашими специалистами вовсе не потому, что сулило некие новые возможности. Центральный наддув был вынужденной мерой для компенсации ограниченной высотности двигателей, имевшихся в их распоряжении, и отсутствии надежных турбонагнетателей. И конструкторы отлично понимали, что АЦН — полумера: на малых высотах не включаемый пятый двигатель представляет собой ненужный балласт, а при его включении на высоте он пожирает ограниченный запас топлива. Недаром ТБ-7 запускался в серию с нижеследующей оговоркой: «Рекомендовано было центральный наддув заменить индивидуальной установкой турбокомпрессоров на каждом двигателе АМ-34ФРНВ». [307]А Пе-8, который Виктор нагло обозвал « обыкновенной посредственностью » (с. 29<355>), как раз и имел эти самые турбокомпрессоры, так что суворовский «секретный» и «гениальный» «пятый двигатель» был ему, как собаке пятая нога.

Кстати, курьезная деталь. Суворов своей цитатой о том, что « на земле влага оседала на остывающие детали, и коррозия разъедала механизмы насквозь » (с. 26<353>) утверждает, что вода способна конденсироваться не только на холодных, но и на горячих предметах. Наш герой, споря с советскими фальсификаторами, западными историками, а также шифровками, директивами, фильмами, сводками и газетами в туалете, дошел до пререкания с учебниками физики за четвертый класс средней школы. Так что каждый германский школьник вам уверенно подтвердит: на горячие предметы влага не оседает. Не может. Не умеет. Не обучена, и все тут. Это закон физики, а не директива о постройке тысячи ТБ-7, и посему к выполнению обязателен. Однако, это деталь. Едем дальше.

А дальше у нас вот что:

«Имея тысячу неуязвимых ТБ-7, [308]любое вторжение можно предотвратить. Для этого надо просто пригласить военные делегации определенных государств и в их присутствии где-то в заволжской степи высыпать со звенящих высот [309]ПЯТЬ ТЫСЯЧ ТОНН БОМБ» (с. 26–27<353>).

Страшно? Еще бы. Вот только возникает один вопрос: откудова эти « ПЯТЬ ТЫСЯЧ ТОНН БОМБ » в этих самых высотах возьмутся, с целью из них потом на делегации вниз высыпаться, да чтоб еще и крупным шрифтом осенить? И откуда их взял Суворов?

Вернувшись на пару страниц назад, выяснили, что такие страшные суворовские « ПЯТЬ ТЫСЯЧ » самым невинным образом произошли от скромной цитаты В.Б. Шаврова, гласящей, что « на ТБ-7 впервые, раньше, чем в США и Англии, были подняты пятитонные бомбы». (История конструкций самолетов в СССР. 1938–1950. С. 162) (с. 22<351>). Цитирует на редкость правильно, но тут это не важно. Ведь даты-то Шавров не называет! Зато через предложение, на той же 162-й странице, он пишет, что «на Курской дуге в июле 1943 г. 5-тонные бомбы сбрасывались на немецкую ударную группировку». [310]А в 1941 году их и в помине не было.

Более того. По тому же Шаврову, нормальная бомбовая нагрузка ТБ-7, с которой он мог лететь на 3600 километров и достигать своего потолка, составляла две тысячи килограммов, а перегрузочная, с которой данные резко падали — четыре тысячи килограммов. [311]Когда ТБ-7 снимали с производства, летчики Марков и Стефановский написали письмо Ворошилову, где, перечисляя положительные стороны ТБ-7, в частности, писали: