Владимир Грызун - Как Виктор Суворов сочинял историю

Вот список самых серьезных недостатков Т-34, обнаруженных на заводских и военных испытаниях различных уровней:

«1. Люк механика-водителя на лобовом листе существенно снижает снарядостойкость танка спереди.

2. Крайне тесное боевое отделение.

3. Неудачное размещение боекомплекта в чемоданах на полу боевого отделения, затрудняющее работу экипажа.

4. Крайне неудовлетворительная работа вентиляции, из-за чего загазованность боевого отделения все время выше токсичного уровня. [514]

5. Неудачное размещение и низкое качество приборов наблюдения.

6. Крайне неудовлетворительная работа воздухоочистителя „Помон“. [515]

7. Крайне неудовлетворительная работа трансмиссии». [516]

Так что никак нельзя забывать о той пропасти, которая лежит между Т-34-85, прославленной боевой машине, если так можно выразиться, «венце творения» советских танкостроителей — полностью обкатанной, освоенной в производстве и на фронте машиной, и «гадким утенком» Т-34 образца 1940 года, когда будущие технические решения, снискавшие такую славу, во многом еще только зарождались. Подавляющее большинство комплиментов «тридцатьчетверке» относится к герою освободительных походов 1944–1945 годов Т-34-85, а не к той достаточно «сырой» машине, какой этот танк был на начало германской агрессии. И еще — отсюда следует вывод, что скоростные характеристики Т-34 на 1941 год были существенно ниже тех, которые указываются повсеместно.

Эти минусы отчасти смягчались простотой конструкции и высокими показателями ремонтопригодности Т-34. [517]

Трансмиссия была слабым местом и у КВ. Испытывавшие трофейные советские танки немцы замечали: «механически танк очень ненадежен. Переключение и зацепление передач возможно только при остановке, поэтому паспортная максимальная скорость 35 км/ч практически недостижима. Главный фрикцион не имеет достаточного запаса прочности. Практически все захваченные нами танки имели поломки главного фрикциона». [518]

Несмотря на все эти недостатки, Т-34 и KB ощутимо превосходили Pz-IV, самый тяжелый на 1941 год танк вермахта. Но эти проблемы еще полбеды. Вторая половина состояла в том, что войска, получавшие новейшую технику, не успевали ее как следует осваивать.

И.X. Баграмян вспоминает, что незадолго да нападения на СССР в 4-м мехкорпусе, который он посетил, механики-водители танков Т-34 не продемонстрировали должного уровня владения техникой, потому что «не успели водители освоить новые машины. Ведь они еще и трех часов в них не наездили… Стрельба из пушек и пулеметов получалась у них намного лучше, чем вождение». [519]Танковый парк 34 ТД пополнился новыми типами машин — шестью KB и десятью Т-34 — за неделю до 22 июня. [520]И что за эту неделю научились делать танкисты с этим танком? В болоте топить? А до обещанного Суворовым « 6 июля » чему они научатся? Да еще и за эти две недели новые танки прибудут — на них же тоже кого-то надо сажать… Беда.

Из 508 танков КВ, находившихся в боевых частях на 22 июня 1941 года, 41 танк прибыл в течение последних четырех недель перед войной, [521]поэтому потери самых мощных советских танков KB по причине низкой технической подготовки экипажей, их плохого знания устройства машин были так велики. Из 31 потерянного 41-й танковой дивизией KB 12 было брошено экипажами из-за ошибок в управлении и неумения справиться с неполадками. [522]Почти половина!

И при всем при этом, как пишет К.К. Рокоссовский, ему пришлось из-за износа учебной техники еще и «ограничить использование танков для учебных целей из опасения, что мы, танкисты, окажемся на войне вообще без каких бы то ни было танков». [523]Так что, как ни крути, на начало войны обученность и подготовка советских танкистов, особенно экипажей танков новых марок, была крайне ограничена по времени и подчас явно недостаточна.

Также советские командиры отмечали «недокомплект командного и технического состава» [524]в своих частях, достигавший таких масштабов, что обеспеченность командным составом составляла всего 31%, а техническим — 27% положенного по штату, как это было в 22-м мехкорпусе КОВО [525]— тоже первый стратегический эшелон, а не замшелая тыловая часть. Хорошо еще, что техники там тоже не хватало.

Непродуманные инструкции тоже сильно осложняли жизнь советских танкистов:

«инструкция запрещала десантировать на тридцатьчетверках и других машинах пехоту… Но уже по опыту боев на Украине я пришел к выводу, что успех боевых действий непосредственно зависит от взаимодействия родов войск, в том числе танков с пехотой. В лагере мы убедились, что тридцатьчетверки, а тем более KB без каких-либо осложнений несли на броне пехотный десант». [526]

А до войны отступать от инструкций было еще не безопасно. По инструкции не положено, значит, не будет взаимодействия!

Заговорив об организации взаимодействия, обязательно следует затронуть больной для Советской Армии перед войной вопрос о радиосвязи (см. также « Приложение о самолетах»). Немецкие танковые войска были полностью радиофицированы, а на советских танках радиостанция с резко выделявшей танк среди прочих поручневой антенной ставилась только на командирские машины, хотя такая хорошо заметная деталь резко отличала танк командира, показывая противнику, кого надо уничтожать в первую очередь. Поручневые антенны советских танков еще в ходе предвоенных локальных конфликтов были причиной более высоких потерь командирских танков по сравнению с обычными. [527]Хотя накануне Великой Отечественной войны с увеличением количества радиофицированных танков в поисках их стали использовать и как линейные. [528]

Поручневые антенны применялись и немецкими танкостроителями, но, столкнувшись, подобно советским войскам, с повышенными потерями радиофицированных танков и их более высокой заметностью, они перешли на менее заметные штырьевые антенны. К тому же радиофикация немецких танков была гораздо лучше, чем у советских. К примеру, из десяти советских танков БТ лишь один имел радиостанцию, тогда как к началу войны с СССР не имевших радиооборудование танков в вермахте насчитывалось крайне мало. [529]Не имея связи друг с другом и с командованием, танкисты РККА были лишены возможности координации действий между собой и с другими видами войск. Это значило, что советские танки на поле боя действовали несогласованно, а их командиры не могли нормально руководить боем. Слабая радиофикация советских танковых войск, усугубляемая резко выделяющимся внешним видом танков, имеющих радиостанцию, серьезно ухудшала управляемость танками РККА. А если к этому прибавить боязнь отступать от инструкций и приказов… Вот ситуация изменилась в бою, старый приказ устарел, а что танкисту делать? С начальством не свяжешься, старый приказ продолжать выполнять глупо, небезопасно, а может, уже и вредно. А приказ не выполнить нельзя — могут и у стенки стрельнуть. Вот и гадай.