Ричард Бёртон - Книга мечей

Первым предметом из обнаруженных в так называемой «сокровищнице Приама» был медный щит менее двадцати дюймов в диаметре. Плоскость его окаймлена ободком в полтора дюйма высотой. На нем имеется выпуклость два с третью дюйма на четыре с третью в размере — и эта выпуклость окаймлена бороздой две пятых дюйма шириной. Так, Антике и Аулакс, приспособленные для несения защитной службы, напоминают щит Аякса, который можно было складывать в семь раз, изготовленный Тихием [328](Илиада. VII, 219–223), и щит Сарпедона, с округлой пластиной из кованого «халкоса», чья кожаная обивка внутренней стороны крепилась ко внутренней кромке золотой проволокой или заклепками (Илиада. XII, 294–297). Под левую ручку котла для кисломолочного напитка лебен были прочно приплавлены два фрагмента копья и боевого топора. Было там и тринадцать медных копий, от семи дюймов до фута длиной, ширина же их была от полутора до двух и одной трети дюйма. В древках их были отверстия для булавок для крепления; греки и римляне вставляли древко в специальный раструб, имевшийся на наконечнике копья. Был там и обычный односторонний нож шести дюймов в длину, и семь двусторонних кинжалов, самый большой из которых имел десять и две третьих дюйма в длину и два дюйма в ширину. Рукояти были от двух до двух и трех четвертей дюйма, а концы хвостовиков, где должна была бы быть головка, были изогнуты под правильным углом. Несомненно, хвостовик был вставлен в деревянную оправу; если бы она была костяной, остался бы какой-то след. Кончик хвостовика был просто загнут на расстоянии примерно полдюйма от конца, чтобы удерживать рукоятку на месте. Такая древняя система крепления до сих пор еще не является полностью устаревшей, особенно в варианте, когда металл остается незакрытым. Единственным признаком меча был фрагментарный клинок длиной пять и две трети дюйма и примерно два дюйма в ширину, с острым лезвием на зубилообразном острие. В «сокровищнице» было найдено много золотых пуговиц, похожих на наши современные запонки для рубашек. Возможно, они служили для украшения ремней, на которых носили мечи, ножи и щиты.

Из работ доктора Шлимана можно догадаться, что его «Троя» на момент своего разрушения представляла собой городишко, живший в каком-то отношении еще в каменном веке, находившийся в расцвете своего века медного и, возможно, на заре века железного. Жители города, очевидно, знали алфавит, чем их противники-греки похвастаться не могли; вообще, сравнивая эти развалины с аналогичными в Микенах, можно сделать вывод, что культура троянцев не уступала, если не превосходила культуру эллинов того времени. Любопытно отметить, что чем больше углублялись раскопки, тем больше было признаков технологических достижений. Согласно Геродоту, египтяне знати о могуществе Трои, хотя никакого египетского влияния в раскопках обнаружено не было, и Бругш отрицает любые намеки на Трою в египетских памятниках. Такое же отмежевание наблюдается и от Финикии и Ассирии. Сходство терракотовых статуэток с найденными на Кипре и некоторыми найденными на Эгейских островах позволяет предположить, что существовали давние отношения между фригийскими троянцами и фригийскими греками, поскольку и те и другие — индоевропейцы, и что вековая Троянская война была, как и недавние российско-польские столкновения или война федералов и конфедератов, не чем иным, как «семейной враждой» — злобная ссора соперничающих родственников.

В завершение неисчерпаемой троянской темы: Гомер, или так называемый Гомерид, описывает город по легендам своего времени, как никогда не путешествовавший англичанин описал бы Кале времен королевы Марии. Нет оснований верить, что он видел Трою; это еще менее вероятно, чем предположение, что он умел рисовать с фотографической точностью. Поэтому чересчур смело было бы заявлять об обнаружении Скейских ворот или Приамова дворца. Даже количество находящихся друг над другом городов вызывает споры. Доктор Шлиман («Илиос и т. д.») полагает, что их было семь, а доктор Вильгельм Дерпфельд сокращает их количество до шести:

1. Греческий Илиум последней, или «римской», эпохи, тянущийся футов на шесть вглубь.

2. Греческий Илиум «македонской» эпохи, взятый Фимбрией в 85 г. до н. э.; он тянется по-над плато, соединяющимся с Гиссарлыком.

3. Ранний греческий Илиум, взятый Харидемусом (359 г. до н. э.). Он, кажется, ограничен небольшим холмом.

4. Маловажная деревня; возможно — п. 3 на ранней стадии развития, когда Гиссарлык населяли переселенцы из Эолии. Свидетельство о наличии у них керамики позволяет предположить, что это — древнейшие эллинские находки.

5. Доисторический город.

6. Отдельный слой развалин, тоже доисторических.

Доктор Шлиман добавляет к этому перечню еще № 7 — самые древние доисторические постройки, обнаруженные на скальном грунте на глубине пятьдесят два фута под поверхностью и пятьдесят девять футов — под сегодняшним уровнем равнины.

В итоге мистер У.У. Гудвин приходит к «итоговому заключению» касательно Гиссарлыка, гласящему, что там только два важных поселения. Первое — это большое доисторическое городище, занимавшее весь холм и плато. Второе — исторический Илиум в трех фазах своего развития — первобытное эолийское заселение Акрополя, македонский город и римский Илиум.

Непосредственными соседями троянцев были лидийцы, которых история делает предками древних этрусков. Геродот (I, 94) рассказывает историю о Тиррениусе и его отъезде, которая, однако, отличается от отчета Ксантуса Лидийского, сохраненного Николаем Дамасским. В «Илиаде» (II, 864) лидийцы появляются только как меонианцы. Это были люди, говорящие на иранском языке, судя по таким словам, как «кав» («канис», «кьон», «сван» и т. д. — т. е. «собака») и «сардис» от «сарат» или «сард», «трад» в древнеперсидском и «сал» в современном персидском языке — «год». Язык их явно родственен этрусскому и латыни; например, Мирсилус, сын Мирсуса, греко-лидийское имя Кандаулеса (Геродот. I, 7), происходит от «Лартиал-и-са»; а Сервилиус — от «Сервиус», где «л» — означает «сын» (filius), что демонстрирует ту же странность. Лидийцы были цивилизованным народом, который первым начал изготавливать золотые монеты (Геродот. 1, 94) и штамповать серебро (там же) [329]; имя их навсегда окажется связанным с музыкой. У них число двенадцать считалось священным; оно создавало совершенную Амфиктионию ионийцев и сохранилось в конфедерации этрусских городов (Ливий. V, 33). Наконец, гробница Алиаттов, похоже, является прототипом этрусских гробниц; причудливость этих «домов мертвых» позволяет предположить прямое заимствование из Египта, а не случайное совпадение. Но Бругш совершенно не верит в существование пеласго-италийской конфедерации во времена Мернептаха и Рамсеса III; и он положительно считает, что египтяне периода Четырнадцатой династии ничего не знали об Илиуме и дарданианцах, мисийцах и ликийцах, лидийцах и этрусках, сардинцах, греках-ахейцах [330], сикулианцах, теусинианцах и осканцах.