Юрий Перепёлкин - Кэйе и Семнех-ке-рэ

Но если бы любопытный рассказ был даже во всем точен, то мы все-таки могли бы вывести из него только то, что Нефр-эт скончалась и была погребена в солнцепоклоннической столице, видимо, в царской гробнице, в бытность еще двора в городе, но когда в точности, до или после смерти Амен-хотпа IV, мы из рассказа так и не узнали б.

Широко распространено мнение, что царица Нефр-эт под конец царствования супруга поссорилась с семьей и, уединившись на севере солнцепоклоннической столицы с маленьким Тут-анх-йотом, прожила там до его воцарения. К вопросу о семейной ссоре нам возвращаться незачем. Спросим себя только, на чем основано представление о проживании царицы на севере города с мальчиком Тут-анх-йотом?

При раскопках в северной части столицы были обнаружены косяки какого-то сооружения и притолока из частного дома, на которых имена Амен-хотпа IV были уничтожены, а имя Нефр-эт пощажено; то же можно было наблюдать на набалдашнике из одного из тамошних домов. Затем там были откопаны изложница для отливки двойных поливных щитков с именем царицы и не менее пятнадцати таких отливков. Тут же на севере столицы были найдены украшения с именами других царей и цариц: в ограниченном количестве Амен-хотпа IV, в большом количестве Семнех-ке-рэ, далее его жены Ми-йот, Тут-анх-йота, его жены Анхес-эм-п-йот. Однако вместе со щитками Нефр-эт встречались только вещицы с именами последней четы (см. JEA XVII: 242-243). Тем не менее обращение с именами на севере столицы вряд ли может иметь какое-нибудь отношение к проживанию там Нефр-эт после смерти Амен-хотпа IV, потому что трудно говорить об огульном истреблении уже тогда памяти царя-солнцепоклонника. Мы уже приводили наблюдения С. Олдреда, что на предметах дворцового обихода, найденных в гробнице Тут-анх-амуна, этот царь не трогал имен Амен-хотпа IV (исключение — сосуды AOr XXXVI: 13). Да и все, что известно по этому вопросу, заставляет думать, что последовательно преследовать память «супостата из Ах-йот» начали после запустения и разорения его столицы. Изложницы для двойных щитков с именем Нефр-эт были найдены в большом числе еще до раскопок севера города (TEA: XV 82, AeISMB II: 529 и т. д.), и не только в этой его части были найдены готовые щитки с именем супруги Амен-хотпа IV (TEA: XV 82, СЕАРНР: 41 и т. д.) и многочисленные вещицы с именами Тут-анх-йота/Тут-анх-амуна и Анхес-эм-п-йот/Анхес-н-амун (TSBA IX: 351 = CEAPHP: 41, TEA: XV, SCN: XXXVII, AeISMB II: 522, СА II: XLIX и т. д.). А то, что на севере столицы украшения с именами Нефр-эт и молодой четы находили иногда в одном месте, не слишком ли это узкое основание для широких построений?

Важнее кое-что другое. Еще от 17-го года, последнего года царствования Амен-хотпа IV, имеются скорописные пометки, сделанные на сосудах с вином «дома (т. е. хозяйства) жены царевой — жива она!» (СА I: LXII G — многолетие не сохранилось, K = ТТА: 181 CCXIX В ). Поскольку от 10—11-го годов, дошли винные пометки «дома Нефр-нефре-йот Нефр-эт — жива она!» (СА I: LXIV 1-2 , LXII 1 без многолетия), склонны были в пометках 17-го года усматривать намеренное замалчивание имени царицы из-за гонения на нее, которое вычитывалось из остатков южной усадьбы. Впоследствии нашлись более ранние пометки 16-го (СА III: XCIII 218 ), 15-го (СА III: XCIV 245), 14-го (СА III: XCII 208 ) годов и, видимо, даже древнее 13-го года (СА III: LXXXVI 33 , ввиду слова «сад», см. § 113), ограничивавшиеся тоже глухим упоминанием «жены царевой» без, имени. Более того, оказалось, что «домом жены царевой — жива она!» хозяйство царицы в производственных пометках именовалось еще при Амен-хотпе III (JNES Х: 44 7, 18 ; 48, 94, 147, 172 ; 54, 207 ; при Амен-хотпе IV хозяйство Тэйе прозывалось «домом Тэйе — жива она!» — ТЕА: XXII 14 ; ср. (вино) — «матери царевой — — —» — СА III: XC 144 ). Предположить, что под «женою царевой» сперва подразумевали Нефр-эт, а под конец царствования стали подразумевать Кэйе потому-де, что хозяйство царицы под прежним обозначением перешло к сопернице, значило бы предаться ничем не оправданным домыслам. Таким образом, очень похоже на то, что Нефр-эт оставалась царицей вплоть до кончины супруга.

Если Нефр-эт до конца сохраняла свое положение, то понятно и объяснимо странное превращение царской возлюбленной в полуфараона. Раз синий венец царицы сохранялся за Нефр-эт, то Амен-хотпу IV, чтобы венчать и Кэйе, оставалось только уступить ей свой фараоновский синий венец. Если место «жены царевой великой» было закреплено за Нефр-эт, то поднять до уровня ее Кэйе иначе, как сделав ее вторым фараоном, не было способов. Воцарение Кэйе в таком случае было б одновременно плодом великой любви к ней фараона и проявлением внимания к исключительным правам Нефр-эт. Тогда, быть может, не так уж не правы памятники, до последних лет царствования прославлявшие дружбу царя и царицы.

Возникает естественный вопрос: когда именно памятники Кэйе были переделаны для других лиц — до смерти или после смерти Амен-хотпа IV? Сами переделки подсказывают первый ответ.

Действительно, и в царской усадьбе на юге Ах-йот, и на камнях из Шмуна титло Кэйе заменили титлами дочерей Амен-хотпа IV от Нефр-эт — Ми-йот и Анхес-эм-п-йот, которые величаются в обоих случаях только «дочерьми царевыми», не «женами царевыми» и соответственно не имеют колец вокруг своих имен. Если для Анхес-эм-п-йот звание «дочь царева» вполне подходило бы и после смерти родителя, так как царицею стала не она, а старшая сестра Ми-йот, то в приложении к этой последней звание «дочь царева» после смерти ее отца и воцарения Семнех-ке-рэ, «женою царевой великой» которого она стала, было бы вовсе не уместным. Не менее странно было б отсутствие кольца вокруг имени Ми-йот и опущение царской змеи на лбу на присвоенных Ми-йот изображениях Кэйе, если б к тому времени Ми-йот была уже царицею.

Последнее обстоятельство, отсутствие налобной змеи, приводит на ум одно любопытное изображение царевны, вероятно самой Ми-йот, [ 113 ] J. D. S. Pendlebury. The city of Akhenaten. Р. 3. Vol. 1. Text, c. 61. вырезанное на обломке камня из большого дворца в Ах-йот (JEA XXI: XII 2 + 134 = CA III: LXVI 4 + 61) и ввиду резко исказительного способа выполнения относящееся к первым годам существования новой столицы (см. § 103). Ко лбу царевны приставлен царский аспид, и это сделано, несомненно, после ее воцарения, потому что ни на одном другом изображении какой-либо из дочерей Амен-хотпа IV, дошедших во множестве до нас от его царствования, налобной царской змеи нет. Вспомним также известные изображения военачальника Хар-м-ха из его гробницы в Мэнфе времени Тут-анх-амуна, снабженные по воцарении ее хозяина налобными змеями (например, JEA VII: V). Напомним, что на изображениях в южной усадьбе, переделанных из изображений Кэйе, Ми-йот представала уже не в виде девочки, как на изображениях времени царствования ее отца, а в виде взрослой женщины, т. е. такою, какою была в дни своего царствования, когда налобная змея была для нее привычным знаком ее царского достоинства (изображение Ми-йот, царицы, — ЕА II: XLI, однако налобная змея на нем целиком разрушена).