Роберт Грейвз - Белая Богиня

Мифографические положения, которые совершенно очевидны для немногих поэтов, еще не разучившихся думать и говорить поэтически, почти всем ученым кажутся чепухой или детским лепетом. Я имею в виду такие утверждения, как, например: «Меркурий изобрел алфавит после того, как увидел летящих журавлей» или: «Менв аб Тейргвайт увидел три рябиновых прутика, растущих изо рта Эйнигана Фавра, и все науки и знания были записаны на них». Лучшее, что ученые до сих пор сделали для поэм Гвиона, — это назвали их «дикими и великими», но они никогда не подвергали сомнению убеждение, что Гвион, его коллеги и их слушатели — люди чахлого и недисциплинированного интеллекта.

Шутка состоит в том, что чем «прозаичнее» ученый, тем больше его тянет к интерпретации древних поэтических текстов, и при этом ни один исследователь не решается заявить о себе как о знатоке больше чем в одной узкой области — из боязни вызвать неудовольствие или подозрения у коллег. Знать только что-то одно, значит, иметь ум варвара: цивилизация подразумевает элегантное сведение всего человеческого опыта в единую гуманитарную систему мышления. Наше время на диво варварское: представьте, скажем, иудаиста ихтиологу или знатоку датской географии, и им не о чем будет говорить, кроме как о погоде или о войне (если идет война, а это — дело обычное в наш варварский век). Но то, что большинство ученых — варвары, не очень страшно, когда хоть несколько из них готовы помочь своими знаниями немногим независимым мыслителям, поэтам, которые пытаются не дать умереть цивилизации. Ученый — добытчик, а не строитель, и все, что от него требуется, — это добывать чистыми руками. Он — гарантия поэта от фактических ошибок. В современном мире, безнадежно путаном и неряшливом, поэту легко попасться на ложную этимологию, анахронизм, математический абсурд, если он пытается стать тем, кем он быть не может. Его дело — правда, тогда как дело ученого ~ факт. Факт нельзя отрицать. Можно сказать так: факт — это дань людей, у которых нет права голоса, но есть право вето. Факт — это не правда, но поэт, который по собственной воле игнорирует факт, не может докопаться до правды.

История о Меркурии и журавлях есть в «Мифах» Гая Юлия Гигина, который, согласно отлично информированному Светонию, был уроженцем Испании, вольноотпущенником императора Августа, куратором Палатинской библиотеки и другом поэта Овидия. Подобно Овидию, Гигин закончил свою жизнь в императорской немилости. Если он действительно просвещенный автор «Мифов», приписываемых ему, то с его времен они были сокращены и попорчены невежественными редакторами; и все же признано, что «Мифы» содержат древний мифологический материал огромной важности, который больше нигде нельзя найти.

В своей последней «Фабуле» (277) Гигин утверждает:

1. Парки изобрели семь букв: «Аlрhа», («Omicron»), «Upsilon», «Eta», «Lota», «Beta», «Tau».

Или, иначе, Меркурий изобрел их, поглядев на летящих журавлей, «которые во время полета строили в небе буквы».

2. Паламед, сын Навплия, изобрел остальные одиннадцать.

3. Эпихарм из Сицилии добавил «Theta» и «Chi» (или «Psi» и «Pi»).

4. Симонид добавил «Omega», «Epsilon», «Zeta», «Psi» (или «Omega», «Epsilon», «Zeta», «Phi»),

Здесь нет ни слова о Кадме Финикийском, которому обычно приписывают изобретение греческого алфавита, буквы которого заимствованы из финикийского алфавита. Утверждение об Эпихарме звучит по-дурацки, если только «из Сицилии» не является проникшим в текст идиотским редакторским толкованием. Симонид был известным греческим поэтом шестого века до нашей эры, который воспользовался греческим алфавитом Кадма и ввел в свои манускрипты несколько/новых букв, которые позднее приняли во всей Греции. Эпихарм же из Сицилии, знаменитый автор комедий, который жил немного позже и был из рода Асклепиадов Косских, очевидно, показался редактору «Мифов» подходящим соавтором Симонида. Оригинальная легенда, однако, говорит о другом Эпихарме, предке автора комедий, жившем раньше. Асклепиады возводили свою родословную к Асклепию, или Эскулапу, сыну Аполлона, богу врачевателей Дельфов и Коса, и заявляли, что наследовали от него ценные секреты врачевания. Два Асклепиада упомянуты в «Илиаде» как врачеватели греков во время осады Трои.

Что до Паламеда, сына Навплия, то Филострат Лемносский и «Схолии к Оресту» Еврипида представляют его изобретателем не только алфавита, но также и маяков, мер длины и веса, диска и «искусства расставлять стражу». Он принимал участие в Троянской войне на стороне греков и после смерти удостоился святилища героя на Мизийском берегу Малой Азии напротив Лесбоса.

Три парки — три ипостаси Тройственной Богини, а в греческих легендах есть также Три серые богини и Три музы.

Таким образом, первые два положения Гигина имеют отношение к «тринадцати буквам», которые, согласно нескольким авторитетам (скажем, Диодору Сицилийскому), образовали «пеласгийский. алфавит», прежде чем Кадм увеличил их количество до шестнадцати. Диодор, очевидно, имеет в виду тринадцать согласных, а не всего тринадцать букв, которых было бы совершенно недостаточно. Другие авторитеты утверждают, что существовало всего двенадцать букв. Аристотель, по крайней мере, насчитывает в первом греческом алфавите тринадцать согласных и пять гласных, и его список букв полностью совпадает с «Beth-Luis-Nion»-алфавитом, разве лишь он дает «Zeta» для Н-аспиранта и «Phi» для F, однако, что касается «Phi», ему противоречат ранние эпиграфические свидетельства. Это не единственное упоминание пеласгийского алфавита. Евстафий, византийский грамматист, в «Схолиях к Гомеру» (11.841) называет пеласгов Dioi (божественные), потому что только они из всех греков сохранили буквы после Потопа — того Потопа, в котором выжили только Девкалион и Пирра. Пирра (красная), возможно, богиня-мать народа пуресати, или пулесати — филистимлян.

Ликийцы из Малой Азии описаны Геродотом. Они будто бы пришли с острова Крит, так же, как и их соседи — карийцы, которые объявляли себя родичами лидийцев и мизийцев и говорили на похожем варварском, то есть негреческом языке. Карийцы, прежние жители минойской империи, главенствовали в Эгейском ареале между падением Кносса в 1400 году до нашей эры и дорийским нашествием в 1050 году до нашей эры. Геродот считал ликийцев менее других поддавшимися влиянию греков и отмечал, что они ведут род по матери, а не по отцу. Независимость женщин от мужского опекунства и наследование по материнской линии характерны для всех критских народов, и кое-где на острове эта система пережила даже нашествие греков. Фирмик Матерн сообщал об этом в четвертом веке нашей эры [139]. Лидийцы сохранили другую особенность системы: девушки обычно занимались проституцией до брака, а потом снимали серьги и отказывались от всех развлечений.