Марк Касвинов - Двадцать три ступени вниз

"Настроение сильно ухудшилось с того времени, как вы уехали, -говорил в телефон кадетский лидер. - Текст отречения уже никого не удовлетворяет... Не делайте дальнейших шагов, могут быть большие несчастья..." (68) Но Гучков уже допустил неосторожность. С вокзала каким-то ветром занесло его в железнодорожные мастерские. Здесь на митинге он объявил рабочим об отречении Николая в пользу Михаила и о сформировании "демократического" правительства во главе с князем Львовым. "Князь!.. - закричал кто-то с трибуны. - Так вот для чего мы, товарищи, революцию делали... От князей и графов все терпели... и на тебе... Министром финансов, вы слышали, Терещенко... А кто такой господин Терещенко? Сахарных заводов штук десять... Земли - десятин тысяч сто... Да деньжонками - миллионов тридцать наберется..." (69) Подскочили к выходу несколько мастеровых, стали запирать двери. Запахло самосудом. "Давай сюда грамоту! - кричали со всех сторон. - В клочья ее!" Документа у Гучкова не нашли, кой-как удалось ему выбраться...

Позднее выяснилось: еще на вокзале Шульгин и Гучков незаметно сунули акт думцу Лебедеву. Тот передал его Ломоносову, профессору, депутату Думы. Ломоносов пробрался в министерство путей сообщения и там отдал документ Бубликову. Последний спрятал бумагу в куче запыленных газет на колченогой секретарской этажерке... (70)

Не успели родзянковские посланцы отдышаться после поездки в Псков, как попали в новую переделку на Миллионной,12.

Здесь, в квартире П. П. Путятина, охраняемой офицерами Преображенского полка, в 10 часов утра открылось обсуждение вопроса: брать ли Михаилу Романову отписанную ему корону? На совещание явились: члены Временного правительства во главе с Г. Е. Львовым; председатель Думы М. В. Родзянко; депутаты В. В. Шульгин и М.А. Караулов. Мнения разделились.

Милюков и Гучков призвали Михаила не отказываться от трона (71). Родзянко и Керенский дали ему противоположный совет. "Я не вправе скрыть от вас, - сказал ему Керенский, - каким опасностям вы лично подвергаетесь в случае решения принять престол... Я не ручаюсь за жизнь вашего высочества..." (72) Против высказался и Шульгин: "Смотрите, - сказал он Михаилу, - вы не пользуетесь нужной для воцарения поддержкой даже на этом совещании" (73).

У Михаила хватило ума не слишком долго колебаться. Выйдя на 20 минут подумать, он вернулся с решением об отказе от трона. К 6 часам вечера был подписан акт, составленный В. В. Шульгиным, Н. В. Некрасовым и В. Д. Набоковым. Когда расходились, Родзянко обнял Михаила и назвал его "благороднейшим человеком". В свою очередь, разразился многословным комплиментом и Керенский: "Ваше императорское высочество, - сказал он, - я принадлежу к партии, запрещающей соприкосновение с лицами императорской крови... Но перед всеми здесь сейчас заявляю, что великого князя Михаила Александровича я глубоко уважаю и всегда буду уважать" (74).

Свое уважение к брату последнего царя задним числом афишируют и современные советологи, хотя некоторые из них за отказ от трона не прочь упрекнуть его в трусости. Другие этот упрек от него отводят: "У него было достаточно мужества, но ему не хватило темперамента, чтобы возглавить битву" (75).

Идеализация буржуазной пропагандой Михаила Романова, как "порядочного" и "лояльного" человека, ни на чем, конечно, не основана. В феврале - марте 1917 года он активно вмешался в борьбу на стороне монархической контрреволюции. Неправда, будто он появился в Петрограде только 3 (16) марта, то есть в день совещания на Миллионной. Родзянко вызвал его из Гатчины еще 27 февраля (12 марта), и с тех пор он из Петрограда не уезжал, оставаясь в центре событий и за кулисами интригуя с Хабаловым, Бьюкененом и Родзянко. Первому он в Адмиралтействе давал указания о методах вооруженной борьбы, о чем тогда же поведал ближайшим офицерам сам Хабалов. У второго он зондировал возможность поддержки Антантой мер по удушению революции, о чем впоследствии рассказал сам посол (76). С третьим он обсуждал возможность своего провозглашения военным диктатором, о чем поведал Родзянко. В присутствии думцев Н. В. Некрасова и И. И. Дмитрюкова речь шла о том, что Михаил "должен явочным порядком принять на себя диктатуру над Петроградом, понудить старое правительство подать в отставку и в интересах спасения династии сформировать новое по своему усмотрению" (77).

На Миллионной мадам Путятина после оформления акта об отречении позвала всех участников к пышному обеденному столу.

У Николая борьба за трон заняла 8 дней, от четверга до четверга.

Михаил управился с этим делом в одну пятницу, от десяти утра до шести Вечера (78).

(1) По распоряжению царицы А. Д. Протопопов предписанием No 573 от 17 декабря 1916 года велел П. К. Попову, своему "генералу для поручений", приступить к следствию. В течение 17 и 18 декабря Попов и военный следователь подполковник Попель допросили 15 человек. 19 декабря директор департамента полиции А. Т. Васильев указал Попову "дальнейшее производство дознания прекратить". 23 декабря Попов переслал Васильеву 15 протоколов с приложением рапорта N 694. - См. Убийство Распутина. Протоколы официального дознания. "Былое", 17, No 1 (23), стр. 64-82.

(2) Из дневника Николая Романова. Запись от 24 декабря 1916 года.

(3) Lilli (Julia) Dehn, p. 164.

(4) Письмо царицы к Николаю II от 26 февраля 1917 года.

(5) Maurice Paleologue. An ambassador's memories. 3 vols. translated by F. A. Holt. Doran, New York, 1928.

(6) George Kennan. The Russian Revolution - fifty years after: its nature and consequences. "Foreign affairs" vol. 46, No 1, October 1967, pp. 1-21.

(7) В. И. Ленин. Полное собрание сочинений, т. 31, стр. 11.

(8) Там же, стр. 13.

(9) История КПСС, т. 2, стр. 658.

(10) Письмо царицы к Николаю II от 11 марта (.26 февраля) 1917 года.

(11) Sidney Harcave. Years of the Golden Cockerel. The last Romanov Tsars. 1914-1917. Macmillan, New York, 1968, p. X. Далее в сносках: "Harcave, p.".

(12) Блок, стр. 21.

(13) Там же, стр. 22-23.

(14) Там же, стр. 23-30.

(15) Harcave, pp. 445-455.

(16) Там же, р. 445.

(17) История КПСС т 2, стр.666

(18) Блок, стр. 14.

(19) Наrсavе, р. 456.

(20) История КПСС. т. 2, стр. 671.

(21) История КПСС, т. 2. стр. 690.

(22) Воейков, стр. 199.

(23) Там же, стр. 200.

(24) Блок, стр. 48-49.

(25) Там же, стр. 49.

(26) Осенью 1915 года Николай II, посетив с сыном фронт, побывал на передовых позициях у станции Клевань. После чего появилось сообщение: "Георгиевская дума Юго-Западного фронта в заседании от 21 октября сочла своим долгом иметь суждение о высоком значении посещения его величеством и наследником-цесаревичем фронта. При сем дума установила: что присутствие государя на передовых позициях вдохновило войска на новые подвиги... что государь явно подвергал опасности свою драгоценную жизнь в великодушном желании выразить лично войскам монаршью благодарность... Дума постановляет: "Через старейшего георгиевского кавалера генерал-адъютанта Н. И. Иванова повергнуть к стопам государя всеподданнейшую просьбу: оказать обожающим державного вождя войскам милость и радость, соизволив возложить на себя орден Георгия 4-й степени". 25 октября 1915 года в Александровском дворце состоялось вручение Николаю II боевой награды". - Воейков, стр. 145.