Аполлон Кузьмин - Начало Руси

Следует подчеркнуть, что биологическое развитие ни в коей мере не тождественно лингвистическому и этническому. Антропологи единодушно отмечают неоднородность антропологических типов практически всех древних народов (не говоря уже о современных). Еще в эпоху палеолита пересекались пути «черной» и «белой» расы (негроидные антропологические типы достигали Причерноморья). Европейский неолит дал смешение «арийского» и монголоидного типов. Поскольку археологические культуры не совпадают с областями распространения тех или иных антропологических типов, а языковые зоны не совпадают с теми и иными, объем и качество фактического материала будет самым непосредственным образом зависеть от правильности методологического подхода.

Правильная оценка процессов древности — величина безусловно искомая. Вместе с тем изменение оценки может вести к существенно иным выводам. Поэтому, во-первых, необходимо сознательное отношение к исходным принципам, во-вторых, требуется учет зависимости конкретных построений от принятых методологических установок. В лингвистике, например, и до сих пор противоборствуют сравнительно-историческое языкознание и «яфетическая» теория Н.Я. Марра. Для той и другой теории имеется достаточный материал: та и другая теория оказывается правомерной при объяснении определенного ряда явлений. Но, как это часто бывает, теория, успешно решающая частные проблемы, оказывается недостаточной при объяснении всего процесса в целом. Такова судьба всех метафизических построений. Индоевропеистика исходила (по крайней мере, в своем классическом варианте) из очень стройной, но метафизически ограниченной схемы: предполагалось, что человечество — это постоянное разделение некоего цельного этнического массива, представленного этническими группами, идущими от Сима, Хама и Афета. Эта теория при объяснении исторических условий возникновения реальных народов одной стороной как будто противостояла националистическим тенденциям, поскольку искала «пранароды», «праязыки» для больших групп народов. Но в ней содержались задатки и расистских теорий, которые расцвели пышным цветом в «индогерманистике» — немецкой националистической интерпретации той же теории. Объективная возможность в такого рода повороте заключалась в том, что исходным материалом исследования являлись большие замкнутые расовые группы, изолированные друг от друга и в известном смысле противостоящие друг другу. «Яфетическая» теория Н.Я. Марра объявляла войну как раз расистским поползновениям, выливавшимся в той или иной форме из индоевропеистики. Согласно учению Марра, «различные народы создавались не в результате «вычитания» из каких-то расово изолированных, обособленных групп индоевропейцев, семитов, хамитов и т. д., а в результате «сложения» первоначально одних и тех же производственных групп с одинаковой или почти одинаковой культурой, позднее — племен и народов, уже различных по своей культуре». [16] С.Н. Быковский. Яфетический предок восточных славян — киммерийцы // Известия ГАИМК. Т. VIII, вып. 8-10. Л., 1931. С. 3.

Для Марра и его последователей сравнительно-историческое языкознание было «буржуазным», и это правильно, если иметь в виду методологическую ограниченность всей буржуазной науки XIX–XX столетий рамками позитивизма и неокантианства. Но дело, конечно, не в «сравнительно-историческом» подходе, а в том, что и сравнение и историзм в классической индоевропеистике были формальными, механическими, однолинейными. Н.Я. Марр — один из талантливейших ученых, осознавших ограниченность методологии домарксистской науки и пытавшийся дать марксистское осмысление всей огромной области знания, связанной с процессами этно- и глоттогенеза. И опыт его показывает, что для внедрения диалектико-материалистической методологии простой убежденности в ее познавательной ценности далеко не достаточно. Необходимо глубоко продуманное и отнюдь не механическое усвоение ее принципов применительно к конкретному материалу.

Н.Я. Марр вполне правомерно соединил в единый комплекс три процесса: этногенез, глоттогенез и изменения в способе производства. Теория стадиальности явилась принципиально новым явлением в истории обществоведения, но Марр и его ученики не сумели правильно определить границы, до которых простирается действие открытых ими закономерностей. Ошибка заключалась в том, что, как и при сравнительно-историческом подходе, новые приемы исследования и новые представления были возведены в ранг всеобщих. Диалектика развития незаметно подменялась метафизикой: многогранность развития укладывалась в жесткую схему, где одинаковые причины всегда порождали одинаковые следствия, а причины оказывались всегда одинаковыми в силу однотипности и однолинейности всего развития.

Стадиальная теория Марра имела весьма актуальное значение в условиях борьбы с откровенно расистскими концепциями «науки» Третьего рейха. Отрицание сколько-нибудь существенной роли миграций и вообще внешних влияний сужали базу идеологической экспансии панарийцев и пангерманистов. Но, будучи правильной в противостоянии с расистской интерпретацией индоевропеистики, эта теория оказалась недостаточной в объяснении большого числа фактов. Эта теория вынуждена была закрывать глаза на внешние влияния, особенно на влияния опосредованные, не связанные с «материальным» скрещением разных этносов. Не учитывалась в должной мере также роль традиционных этнокультурных родственных связей, даже периодические «скачки» и «взрывы», менявшие облик этноса, представлялись однообразными в пространстве и времени.

В практике исследования над мыслью ученого обычно довлеют догмы того и другого направления. Само по себе это, видимо, не должно настораживать, поскольку оба направления безусловно имеют немало позитивного, но очень часто позитивные в частностях построения соединяются также механически, в результате чего лишь усиливается внутренняя противоречивость всего подхода. Так, заимствованная у Марра теория автохтонности оказалась не в состоянии не только правильно оценить факты миграций и внешних влияний, но даже и противостоять расизму, поскольку автохтонность стала убежищем «самобытности», легко возводимой в ранг национализма и исключительности. Положения, правильные теоретически, стали абсолютизироваться и применительно к любым конкретным специфическим условиям. Анализ явления в «чистом» виде механически переносился в такие ситуации, где его в чистом виде просто не могло быть. Такого рода механические перенесения затронули сферы и этногенеза, и социальной структуры, и политической надстройки.