Наталия Будур - Повседневная жизнь викингов IX–XI века

«Красавица Гетта, жрица богини Герты, жила в ее священной роще, на высоком холме, у самого берега Неккера. По рунам читала она судьбу людей и молилась за них, и все простые сердца находили у нее утешение и исцеление от своих страданий.

Она была так же хороша, как и дочери Вальгаллы, валькирии и богини, но голубые глаза ее не светились отвагой, а были кротки, столь же кротки, как и ее сердце.

Слава о ее мудрости распространилась по всему Рейну и далеко за пределы его, и стали стекаться к ней толпы народа, чтобы узнать от нее свою судьбу и почерпнуть мудрость из ее рун.

Многие юноши возвращались с холма Герты, пораженные в сердце красотой ее жрицы. Но кто из смертных осмелился бы заговорить с ней о своей земной страсти?

И вот раз в одну прекрасную летнюю ночь, когда вся земля отдыхала в немой тишине, а жрица Герты сидела на ступенях жертвенника, на котором горел небольшой огонь, вышел из лесу молодой воин. Не в первый раз уже видела его жрица.

— Ты обладаешь даром узнавать по рунам судьбу людей, — сказал он, останавливаясь перед девушкой. — Вот и я пришел узнать от тебя свою судьбу.

— Не время теперь бросать руны! — сказала Гетта, поднимая глаза на воина. — Дух прорицания покинул меня, и сама богиня отдыхает под густым дубом у ключа в своей священной роще! Приходи завтра!

Но воин не уходил; он стоял около девушки, не спуская с нее восторженного взора. Смотрела на него и жрица: не богиня Герта в ту минуту наполняла ее сердце.

— Хорошо, я приду завтра, — сказал он наконец, — но нужно мне узнать свою судьбу не от жрицы богини Герты: хочу я знать, любит ли меня красавица Гетта.

С этими словами ушел храбрый воин, и всю ночь тосковала о нем жрица богини целомудрия.

На следующую ночь снова явился юноша — молча подошел он к Гетте, мощной рукой поднял он ее, и губы их слились в беззвучном, но страстном поцелуе.

— Герта накажет меня за то, что не сумела я сохранить ей моего сердца, — сказала Гетта.

— Зато богиня любви Фрейя благословит нас, — отвечал юноша, — завтра жрец ее соединит нас на всю жизнь!

— Но настанет ли это завтра? Жрица Герты должна поддерживать огонь на алтаре ее храма, а не на очаге своего мужа. Нет, Герта не простит нам! — говорила девушка.

А юноша страстно обнимал Гетту и только шептал:

— Фрейя за нас! Фрейя за нас! Завтра Герта уступит свою чудную жрицу!

Всю ночь просидел воин у ног прекрасной Гетты и не мог наглядеться, не мог налюбоваться на нее. Наутро пошел он разыскивать жреца богини Фрейи, который навеки соединил бы его с его милой.

На другой день после заката солнца вернулся воин в сопровождении жреца Фрейи в священную рощу Герты. Долго искали они жрицу и, наконец, нашли ее у священного ключа богини целомудрия: неподвижно лежала жрица грозной богини, а. волк терзал ее сердце и пил ее кровь.

Бросился воин на волка и ударом меча положил его на месте. Поднял он свою Гетту, но глаза ее были сомкнуты навеки… Не настало для Гетты желанного завтра.

Сожгла грозная богиня Фрейя священную рощу Герты, разрушила ее жертвенник и такой чащей орешника и дикого винограда поросло это место, что нет возможности разыскать его: остался только ключ, да и тот с тех пор носит название Волчьего ключа, а иногда зовут его Источником Гетты, но все следы грозной богини уничтожены навеки.

На месте священной рощи построен знаменитый Гейдельбергский замок. Он был сожжен в 1807 году, но и в развалинах стоит грандиозным памятником прошлого.

Кто из путешествовавших по Европе не гулял по его разрушенным обширным залам, не вспоминал знаменитые пиры Елизаветы Гейдельбергской; кто не влезал на огромную бочку супруга Елизаветы, Фридриха; кто не мечтал при лунном свете на уцелевшей башне замка и не бродил по огромному парку, но помнит ли кто-нибудь историю Гетты?»

Попытался восстановить обряд гадания по рунам и сэр Джордж Эдвард Бульвер-Литтон [115] Джордж Эдвард Бульвер-Литтон хорошо известен российскому читателю как автор исторических произведений. Тем не менее у лорда Литтона была собственная теория магии, основанная на многолетнем углубленном изучении тайных наук, популярная в России в XIX веке. Его мистический роман «Занони» (в основе которого лежит учение розенкрейцеров) был чрезвычайно популярен в русском высшем обществе и рассказывает об общении с потусторонним миром. В России XIX века многие пытались вызывать умерших, именно руководствуясь романами английского лорда. (1803—1873), классик английской литературы, блестящий политический деятель и знаток оккультных наук, владелец полного набора магических инструментов в своем известном романе «Гаральд, последний король англосаксов».

Некромантия — одно из самых страшных гаданий. Распространенное среди скандинавов, оно, как и прочие магические учения, имеет древнюю историю и связано с такими всемирно известными именами, как Фалес, Анаксагор, Гераклит, Эмпедокл, Аристотель, Пифагор, Платон, Плутарх, Гомер.

В Риме считалось, что души добродетельных людей после телесной смерти отправлялись на небо, а души злых — в преисподнюю, где пребывали в полудреме до тех пор, пока их не вызовут с помощью колдовства (как это делали еще вавилоняне). Кстати, о том, что некромантия процветала и в Древней Греции, говорил еще Гомер. В одиннадцатой песни «Одиссеи» рассказывается, как Одиссей роет яму, насыпает туда муку, льет мед, молоко, вино, воду и кровь жертвенного животного, чем и привлекает тени мертвецов. Считалось, что благодаря такой жертве астральные тела умерших материализуются.

Вот как описывает Бульвер-Литтон сцену гадания по рунам:

«Наступила тихая безлунная, но звездная ночь; по небу бродили облака, как будто желавшие заслонить сияние звезд.

Хильда стояла на холме среди круга камней перед костром, зажженным ею у подножия кургана. На земле стоял сосуд с водою, яркое пламя придавало поверхности воды красный или, вернее сказать, кровавый цвет. Вокруг костра был выложен круг из кусочков коры, вырезанных в виде острия стрел, их было девять, и на каждом из них были вырезаны руны. В правой руке Хильда держала посох, ноги ее были босы, а талия стянута поясом, на котором тоже были изображены руны, к нему была прикреплена сумочка из медвежьего меха, украшенная серебряными пластинками.

Когда Гаральд пришел, лицо Хильды имело дикое и мрачное выражение. Она будто не замечала его и пристально смотрела на огонь. Потом, пробужденная невидимыми силами, закружила у костра и запела тихим глухим голосом: