Наталия Будур - Повседневная жизнь викингов IX–XI века

Магическое назначение имен состояло в том, чтобы наделить оружие или другой предмет тем желанным воину свойством, которое обозначает" имя.

Древнейшим из них следует, пожалуй, считать наконечник копья, найденный в Эвре-Стабу (Дания), который датируется 175 годом нашей эры. На плоскости наконечника ясно различимы руны имени RaunijaR — «Пронзающее, разящее».

На копье из Дамсдорфа (Германия, III век) начертаны другие руны — Ranja — «Нападающее».

В уже не раз упоминавшейся нами «Саге о Ньяле» рассказывается о заколдованном копье:

«У Халльгрима есть одно копье с широким наконечником, которое ему заколдовали: никакое оружие, кроме этого копья, не может его убить. Есть у этого копья еще одно свойство: если ему предстоит нанести смертельный удар, оно издает тонкий звон. Такая в нем чудодейственная сила». [138] Пер. С Д. Кацнельсона.

Есть свои имена и у секир, и у мечей. Например, все в той же «Саге о Ньяле» упоминается секира по имени «Великанша битв».

Заметим, что в древнегерманском эпосе описание оружия героя является очень распространенным приемом героической характеристики. Так, особенно важную роль в поэме играет волшебный меч, который Беовульф находит в подводной пещере Гренделя и которым и убивает мать чудища:

Тогда он увидел среди сокровищ орудие славное, меч победный, во многих битвах он был испытан, клинок — наследие древних гигантов; несоразмерный, он был для смертного излишне тяжек в игре сражений…

У таких мечей с «воплощенными» именами, как правило, есть своя родословная, свидетельствующая о наличии у оружия выдающихся качеств, присущих ему от «рождения».

Так, на рукоятке меча из Вимосе (250 год) читаем руны:

Это означает «всем принадлежит этот знаменитый меч».

О заколдованном мече Скавнунг рассказывается и в «Саге о людях из Лаксдаля»: «Но такова природа этого меча, что солнце не должно освещать его рукоять и его нельзя обнажать в присутствии женщин. Если кто-нибудь будет ранен этим мечом, то рана не может зажить, если ее не коснуться чудодейственным камнем, который есть при мече»**.

О подобном же мече, носившем имя Скефнунг, который был извлечен из могильника знаменитого Хрольфа Краки, рассказывает «Сага о Кормаке», в которой также приводится и предупреждение, что именно может случиться с обладателем клинка в том случае, если он не выполнит необходимых условий.

«Далла (мать Кормака) посоветовала ему разыскать Скегги со Среднего Фьорда и попросить у него Скефнунг. Кормак отправился в Рейкьяр и рассказал Скегги о своей просьбе. Скегги же ответил, что не хочется давать ему, Кормаку, меч, они (Кормак и Скефнунг), де, слишком уж несхожи характером: "Скефнунг медлителен, ты же нетерпелив и упрям". Кормак уехал в гневе, вернулся в Мель и рассказал матери, что Скегги отказался дать ему на время меч. Скегги в то время был советчиком Даллы, и была меж ними большая приязнь. Далла сказала: "Скегги одолжит тебе меч, хоть и сделает он это без желания". Кормак почел нечестным, что Скегги согласится дать меч женщине, но не ему. […] Несколько дней спустя она сказала, чтобы Кормак отправился в Рейкьяр и что на сей раз Скегги даст ему меч. Появившись у Скегги, Кормак вновь завел речь о Скефнунге, на что Скегги сказал: "Обращение с ним может показаться тебе непростым. Ножны прилагаются к мечу, твое же дело дать ему покой; солнце не должно касаться его рукояти и не должно обнажать его, если не готов ты к бою; но если придешь на место схватки, то сядь и в одиночестве обнажи его. Подними клинок к небу и дунь на него; когда из рукояти выползет малая змея, наклони тогда клинок, чтобы было ей легче заползти вновь под рукоять". Сказал тогда Кормак: "Неужто много так условий у вас, колдунов?" Скегги же ответил: "Эти помогут тебе в полной мере". После этого Кормак вернулся домой и рассказал матери обо всем, что случилось, и сказал, что Скегги весьма подвластен ее воле; и, показав ей меч, попытался обнажить его, но клинок отказался покинуть ножны. "Слишком самонадеян ты, родич", — сказала на это Далла. Кормак же уперся ногой в рукоять и кожу, взвыл при том Скефнунг, но невозможно его было вытянуть из ножен.

Подошло время хольмганга, и Кормак выехал из дома с пятнадцатью мужами. С такой же дружиной приехал на место и Берси (противник Кормака). Кормак приехал первым и сказал Торгильс, что желает остаться один. Кормак сел, отвязал меч и не позаботился о том, чтобы солнце не светило на рукоять; он опоясался им поверх платья и попытался обнажить меч; но не мог этого сделать, пока не наступил на перекрестье; выскользнула из-под рукояти малая змея, но и тут Кормак не сделал того, что положено, и удача меча переменилась, и с воем вышел он из ножен».

Мечи и другие предметы вооружения могут жить своей «собственной» жизнью, постепенно меняя владельцев. За ними спускаются в могильный курган, хотя знают, что могильный житель наверняка проклянет посмевшего нарушить его покой.

«Меч, — пишет Е. А Мельникова, — осуществляет непрерывную преемственность поколений, оставаясь неизменным воплощением героического поведения, передаваемым из отдаленного прошлого в будущее.

Предметы далеко не всегда пассивные символы связи поколений. Не раз именно они определяют развитие героического действия, выявляя конфликт и приводя к критической развязке».

Среди названий мечей саги упоминают следующие имена: Пламя Одина, Ехидна, Кусающий ногу, Лед битвы, Огонь щита, Огонь Гаутрека, Факел битвы, Змея раны, Змея кольчуги, Страх кольчуги, Язык ножен. Приведем в качестве примера вису из «Речей Хакона», написанных исландским скальдом Эйвиндом Погубителем Скальдов:

Ран огни горели

В волнах крови,

Бердыши вершили

Жизнь и смерть шибко.

Мыло море ран

Мыс булатный,

Стрел поток струился

На острове Сторде. [139] Пер. С. В. Петрова.

Все приведенные выше имена мечей являются кеннингами (метафорическими оборотами речи), и многие из них или отражают мистическую суть самого клинка, или призваны наделить его некими мистическими свойствами.

Викинги жили в столь динамичное время, когда поездка из одной страны в другую была самым обычным делом, а переезд и заселение новых земель ни у кого не вызывали и тени удивления.

Передвигались как по морю, так и по суше.

По земле можно было путешествовать пешком или верхом, а в зимнее время — на санях, лыжах, снегоступах или коньках.

Когда нам кажется, что коньки — чисто русская забава, мы глубоко ошибаемся. Викинги изобрели коньки, которые в те времена представляли собой сточенную снизу лошадиную кость, которая ремнем прикреплялась к обуви.