Наталия Будур - Повседневная жизнь викингов IX–XI века

Он провел зиму у Ингеборг; с ним обходились ласково; жителям было что рассказать про него. Он и Ингеборг, продолжает сага, не гнушались друг другом, несмотря на то, что один был христианином, а другая язычницей. Он просил ее руки и получил ее.

Из этой истории становится понятно, что, останавливаясь на ночлег в чужой усадьбе, путнику надо было быть очень осторожным.

Однако в лесах возле дорог строились специальные домики для проезжающих, своеобразные гостиницы. Такое пристанище находилось, например, на дороге из Тронхейма в Йомталанд (Емтланд). Эти пристанища в дремучих лесах, по которым пролегали торговые дороги, были довольно большими, может быть, потому, что купцы ездили многочисленными «компаниями» для безопасности. В одной из саг говорится, что однажды вечером 12 купцов прибыли в гостиницу Йомталандского леса и нашли там ночлег для себя и помещение для товаров, хотя в эту же ночь остановились там и другие проезжие. После ночевки считалось обязательным при отъезде оставить в доме наколотые дрова, чтобы будущие проезжие тотчас же могли развести огонь, обогреться и приготовить еду.

Поскольку все северные страны имеют выход к морю и даже океанам, нет ничего удивительного в том, что они славятся прекрасными мореходами.

Предки викингов впервые упоминаются у Тацита в «Германии», где отмечается любопытная форма их ладей, главные черты которых на протяжении веков оставались неизменными. Но до 1862 года о кораблях викингов знали лишь по описаниям Тацита, араба Ибн Фадлана да изображениям на гобелене из Байе, вытканном королевой Матильдой, женой Вильгельма Завоевателя.

Корабли той эпохи поражали и современников, и нынешних посетителей Музея викингских кораблей в Осло своей красотой и элегантностью.

До наших дней дошло описание (быть может, слегка преувеличенное) флота завоевателей с Севера, которое сделал в 1040 году монах из монастыря Святого Омера во Фландрии: «На штевнях были укреплены отлитые в золоте львы, а на верхушках мачт — позолоченные птицы, которые, поворачиваясь, указывали направление ветра. На носах кораблей извергали дым многоцветные резные драконы. Иногда нос ладьи украшали фигуры людей, почти неотличимые от живых, иногда — наклонившие крутые рога быки, иногда — бронзовые дельфины и кентавры, напоминавшие о преданиях седой старины. Борта кораблей были выкрашены в яркие краски и украшены изображениями из злата и серебра… По знаку, данному королем, все корабли одновременно вышли в море и выстроились так, как было приказано. Часть их плыла слева от ладьи конунга, часть — справа, однако все форштевни были на одной линии».

Обыкновенно строили суда, заостренные с обоих концов, которым придавали вид драконов, змей или других животных: передняя часть судна имела сходство с головой животного, а задняя — с хвостом его.

Корабль, отнятый Олавом Трюггвасоном у Рауда Могучего, норвежского бонда-язычника, который никак не хотел принимать христианство, был похож на дракона. Вот как о том рассказывается в «Круге Земном»: «Впереди у него была драконья голова, и за ней изгиб, который кончался как хвост, а обе стороны драконьей шеи и весь штевень были позолочены. Конунг назвал этот корабль Змей, так как, когда на нем были подняты паруса, он походил на крылатого дракона. Это был самый красивый корабль во всей Норвегии».

Военный корабль конунга Олава Толстого назывался Зубр. «Это был огромный корабль. На носу у него была позолоченная голова зубра. Сигват скальд говорит:

Другой корабль, на котором тот же король сражался в битве при Несьяре, назывался Человечья Голова, потому что на носу его была вырезана голова конунга. Олав сам ее вырезал. «Такие головы, — добавляет сага, — долго потом ставились на кораблях конунгов в Норвегии». Их можно было снимать и опять ставить по произволу: по предписанию древних исландских законов никто не мог подплывать к берегу так близко, чтобы можно было видеть с суши раскрытую пасть на форштевне. Это могло, как мы уже говорили, испугать духов-покровителей страны.

У всех больших кораблей были имена. Скандинавы считали свои драккары живыми, они были настоящими помощниками в сражениях.

В 1862 году при раскопках в болотах под Шлезвигом впервые нашли ладью викингов. Нос и корма были одинаковыми, что позволяло идти на веслах в любом направлении, не разворачиваясь. Обшивка была выполнена внакрой.

Позднее обнаружили еще несколько судов, из которых наиболее значительными находками являются норвежские драккары из Туне (1867), Гокстада (1880) и Усеберга (1904).

Только после этих находок удалось установить, что корабли, уносившие викингов к берегам Европы, Северной Америки и Африки, были настоящими произведениями искусства и являли собой чудесное сочетание гармонии и техники.

Найденные ладьи удалось реконструировать и точно воспроизвести все детали. Эта кропотливая работа ученых заняла несколько лет, зато именно благодаря ей и в наши дни существуют современные корабли викингов.

Первый такой корабль викингов нашего времени появился в 1893 году, когда норвежец Магнус Андерсен построил точную копию драккара из Гокстада и отплыл из города Берген в Норвегии и спустя 27 дней достиг берегов Ньюфаундленда в Америке.

Через 98 лет, 17 мая 1991 года, другие потомки норманнов на новой копии гокстадского корабля, правда, с некоторыми современными приспособлениями вроде дизельного двигателя и уютной каюты, отправились в путь — они решили пересечь Атлантический океан. И действительно пересекли — 2 августа того же года смелые норвежцы пристали к берегу в том месте, где, как предполагают, когда-то высадился в Северной Америке Лейв Счастливый. Через некоторое время к первому драккару у берегов Канады присоединились еще два, и все три корабля совершили триумфальный рейд вдоль восточного побережья Северной Америки. На следующий год двум кораблям из трех крупно не повезло — они попали в сильный шторм и затонули, но команды их были спасены.

Море — суровый властелин, и тягаться с ним силами — опасное дело. Это хорошо знали и норманны, а потому с особым вниманием строили свои суда.

Для кораблей очень тщательно отбирали древесину — ведь важно было отобрать ту, у которой направление волокон соответствовало бы конфигурации готовой ладьи. Поэтому шпангоуты вырезались из свилеватой древесины, а бортовые доски отрубались от ствола дерева параллельно его длине.

Посредине корабля возвышалась единственная мачта, устроенная таким образом, что ее можно было снимать и опять ставить. Ее изготовляли из сосны толщиной почти 30 сантиметров, всаженной в тяжелый дубовый блок длиной около 3,5 метра, который лежал на дне корабля. Еще более длинный блок крепился к поперечным балкам, — специально для того, чтобы удерживать мачту в вертикальном положении; в этом блоке имелся паз, с помощью которого можно было поднимать и опускать мачту.