Фрэнк Маклинн - 1759. Год завоевания Британией мирового господства

К началу сентября британцы смогли собрать грозное военно-морское соединение на реке выше Квебека. 28 августа фрегат «Лоуштофт», шлюп «Хантер» и менее крупные суда смогли пройти мимо французских береговых батарей и соединиться с горсткой кораблей, которые уже находились в верховьях реки.

Ночью с 31 августа на 1 сентября еще пять кораблей, включая фрегат «Сихорс», форсировали проход к судам, находившимся выше Квебека. Поэтому у Вульфа появилась прикрывающая артиллерия для любых вооруженных сил, которые он попытается высадить к юго-западу от города (т. е. в верховьях реки).

Теперь британским бригадирам предстояло провести умелую эвакуацию из лагеря Монморанси и перебросить войска — прежде всего, на остров Орлеан. Оставляя удерживающее подразделение на этом острове для защиты базового лагеря, госпиталя и запасов, а также еще один мощный гарнизон на высотах Леви, где уже находилась вся самая тяжелая артиллерия, британским командирам следовало перебросить всю осаждающую армию в устье реки Этчемин на южный берег (к юго-западу от высот Леви). Там их силы должны быть готовы для последнего похода в верховья.

Эвакуация оказалась еще одним крупным успехом амфибийных (десантных) операций. Монктон должен быть совершить ложный маневр в направлении правой части французских оборонительных сооружений около устья реки Сен-Шарль в то время, когда Вульф закончит последний отвод своих солдат из района Монморанси. Там оставили пять батальонов до 3 сентября в надежде, что можно спровоцировать французского командующего на поспешную вылазку.

Но Монкальма спровоцировать было невозможно. Многие наблюдатели с обеих сторон полагали, что он упустил прекрасную возможность посеять хаос во время сложного процесса посадки на борт кораблей.

Оба командующих столкнулись с проблемами. Вульф не испытывал оптимизма по поводу результата новой стратегии. Он признавался Питту, что молчаливо согласился с ней, притом — с огромными сомнениями. Из его последнего письма матери, написанного 31 августа, видно, что настроение Вульфа остается столь же пессимистичным: «Мой противник мудро спрятался в непреступных оборонительных сооружениях так, что мне не добраться до него, не пролив потоков крови. А в этом, возможно, нет смысла. Маркиз де Монкальм возглавляет огромное количество плохих солдат. Я стою во главе небольшого количества хороших воинов, которые мечтают только о том, чтобы сразиться с ним. Но многие старые бывалые осторожные солдаты избегают боевых действий, сомневаясь в поведении его армии».

В своем письме Питту, датированным 2 сентября, Вульф жаловался на трудности ведения военной кампании в Канаде, где сама местность против него, а река Св. Лаврентия усиливает превосходство неприятеля по личному составу и по военным материалам. Он также подчеркивает, что список потерь растет. С конца июня Вульф потерял 850 человек убитыми и ранеными, включая двух полковников, двух майоров, девятнадцать капитанов и тридцать четыре младших офицера. Теперь же появились признаки того, что болезни тоже возьмут свое. Это приведет к дальнейшему сокращению эффективного личного состава.

Вульф сообщал, что он крайне неохотно принял план бригадных генералов отрезать линии коммуникаций Монкальма между рекой Жак-Картье и Кап-Руж. Подтекст всех его последних донесений свидетельствовал о человеке, готовящемся к окончательному разгрому, принимающим на себя половину ответственности за это, но желающим возложить вторую половину ответственности на других. Правда, ради справедливости следует заметить: когда он попытался обвинить военно-морские силы в некоторых недостатках, а адмирал Сондерс громогласно возражал, Вульф согласился взять свои оскорбительные слова обратно.

По поводу разгрома 31 июля Вульф проявил даже великодушие, так как письмо к Сондерсу заявил следующее: «Я вполне отдаю себе отчет в своих собственных ошибках, допущенных в ходе военной кампании. Мне ясно видно, в чем я ошибался. Думаю о той вине, которая должна обязательно сокрушить человека — с вытекающими последствиями или без оных».

Водрейль, рассматривая то, что британцы покинули лагерь Монморанси и перебросили свои силы вверх по реке, учитывая то, что это происходит очень поздно для сезона, решил: ситуация означает, что Вульф наконец-то принял поражение. 1 сентября губернатор писал Бурламаку следующее: «Все свидетельствует о том, что грандиозный замысел британцев провалился».

Монкальм не был столь оптимистично настроен по многим причинам. Во-первых, Квебек продолжали обстреливать до 4 сентября. Английские батареи снова вызвали пожары в Нижнем городе, за одну ночь сгорело 167 зданий. В генеральном госпитале, который, к счастью, оказался не на прямой линии огня из больших пушек на высотах Леви, каждое место оказалось заполненным больными, ранеными, женщинами детьми, бежавшими из города, не говоря уже о группе монахинь-урсулинок.

Во-вторых, и население Квебека, и войска на линиях фронта в Бопорте сидели на голодном пайке. Только везение (урожай в Монреале оказался ранним) позволило им дожить до этого дня. Французы уже ели хлеб из пшеницы нового урожая. Темп дезертирства ежедневно увеличивался, вызывая беспокойство. Многим солдатам было все равно, кто окажется победителем и что произойдет дальше, лишь бы им наполнить свои желудки.

Монкальм был подавлен тем, что с ним не было его любимых офицеров — Бурламака и Леви. Подобно Вульфу, он уже не мог похвастаться своим здоровьем. Там, где Водрейль был всегда безрассудным оптимистом, Монкальм оставался пессимистом, он с подозрением относился к намерениям британцев. Губернатор в состоянии эйфории серьезно воспринимал преувеличения британских перебежчиков (ведь поток дезертирства оказался двухсторонним), сделанные ими из соображений целесообразности относительно того, что Королевский Флот предоставит Вульфу еще только одну неделю, оставаясь на реке Св. Лаврентия. Но Монкальм был убежден: британцы продержатся, по меньшей мере, еще целый месяц.

Письма французского командующего, адресованные Бурламаку, являются точным барометром его ухудшившегося морального состояния: «Ночь темная, идет дождь, наши войска в палатках. Все одеты, готовы к тревоге в любой момент, я — в сапогах, моя лошадь — под седлом. Фактически так происходит каждый день. Хотелось бы, чтобы Вы были здесь, потому что я не могу быть везде, хотя и стараюсь раздваиваться многократно. Не снимал с себя одежду с двадцать третьего июня… Перегружен работой. Наверное, я часто выхожу из себя. Не помню, заплатили мне или нет за Европу, за то, что не потерял ее…»

Вторая неделя сентября стала свидетелем решительных усилий британцев отрезать линии коммуникаций Монкальма от Бурламака и запада. К 7 сентября вся британская флотилия ушла с южной части высот Леви и с реки Этчемин. Начиная с 4-го числа они спустили на воду плоскодонки и багаж, проведя их беспрепятственно мимо французских пушек в Квебеке. 5 и 6 сентября Мюррей, Монктон и Таунсхенд погружали свои полки на борт опасно перегруженных кораблей. Они отправились с Кап-Руж 7-го числа, где Бугенвиль и его перехватывающее подразделение бдительно наблюдали за ним.