Джеймс Кервуд - У последней границы

Она повернулась и опустилась на колени возле Алана. Он лежал, закрыв лицо руками. Она быстро вытащила из кобуры его револьвер и отскочила назад к скале. Теперь не было времени ждать или выбирать - ее убийцы были почти рядом. Напрягая все свои силы, она старалась стрелять без промаха. Но большой тяжелый револьвер Алана качался у нее в руках и подпрыгивал, когда она, словно обезумев, выпускала в скалы заряд за зарядом. Наконец револьвер тоже опустел, а свой собственный маленький браунинг она потеряла где-то по дороге в расщелине. Обнаружив, что больше нечем стрелять, она ждала с ужасом в душе. Когда люди подошли к ней вплотную, она стала наносить удары по лицам. И в это мгновение, подобно чудовищу, внезапно вызванному злым духом, Грэйхам бросился на нее. Перед глазами девушки промелькнуло жестокое ликующее лицо, глаза, горевшие от страсти, граничившей с безумием, и стальное тело, склонившееся над нею. Грэйхам схватил ее в свои объятия, и Мэри показалось, что он ее раздавит. Она боролась, пытаясь освободиться, а потом безжизненной массой повисла в его руках. Она не потеряла сознания, но силы покинули ее. Если бы руки Грэйхама сжались еще немножко, она бы задохнулась.

В эти мгновения она отчетливо услышала голоса. Из расщелины До ее слуха вдруг донеслись выстрелы; сперва отдельные, потом залпы и странные дикие крики, которые могли принадлежать только пастухам-эскимосам.

Руки Грэйхама разжались. Его глаза забегали по "убежищу фей" с белым песчаным полом, и дикая радость осветила его лицо.

- Мартенс, это не могло случиться в более подходящем месте, - сказал он человеку, стоявшему рядом с ним. - Оставьте мне пять человек. А с остальными идите на помощь Шнейдеру. Если вы не выгоните их, отступайте сюда. Шесть винтовок из этой засады быстро сделают свое дело. - Мэри слышала, как он называл имена людей, которые должны были остаться. Остальные поспешно ушли. Стрельба в расщелине стала беспрерывной. Но там не слышно было криков и восклицаний - ничего, кроме зловещего треска ружей.

Руки Грэйхама снова обвились вокруг девушки. Потом он схватил ее и отнес в глубину пещеры. В том месте, где скалистая стена образовала темное углубление, куда не проникал дневной свет, он положил девушку на песок.

Там, где вода, капавшая много столетий, разъела почву и положила начало извилистой трещине, с поверхности тундры начала спускаться вниз фея. Но это была быстрая ловкая фея с удивительно красным лицом; она тяжело дышала от быстрого бега и подвигалась бесшумно по тропинке, на которой, казалось, ни одно живое существо не могло бы удержаться. Этой "феей" был "Горячка" Смит.

С края расщелины он наблюдал за последними секундами разыгравшейся трагедии. В более спокойные минуты он нашел бы здесь смерть, сорвавшись вниз в трещину. Но теперь он благополучно спускался. Его пальцы испытывали зуд, который, ему казалось, давно уже как будто угас; душу охватил прежний трепет, который он испытывал в былые времена перед лицом наведенных на него ружей. Время пошло вспять, и он снова стал прежним "Горячкой" Смитом. Под собою он видел озверение, скотскую страсть и убийство - все это он не раз видел и в давно минувшие дни. Исполнению его желания не препятствовали здесь ни закон ни совесть. Давняя мечта - последняя великая битва - была перед ним. На его долю выпало заполнить заключительную страницу одной из трагедий жизни, уже почти законченной. И какая там произойдет битва, если только ему удастся добраться до этого мягкого белого песка, и так, чтобы остаться неуслышанным и незамеченным! Шесть против одного! Шесть мужчин с ружьями в руках! Каким величественным концом это будет для женщины и для Алана Холта!

"Горячка" благословлял выстрелы в расщелине, так как они отвлекали внимание людей; он благословлял шум сражения, благодаря которому не слышно было шороха камней под его ногами. Он уже почти спустился вниз, когда вдруг большой камень оторвался и упал на выступ. Два человека из стражи Грэйхама обернулись. Но в то же мгновение раздался чей-то крик, пронзительный вопль. Из глубины пещеры донесся голос женщины, полный безумия и отчаяния, и пятеро мужчин, словно оцепенев, смотрели в том направлении. Сперва показалась Мэри Стэндиш, а за ней Грэйхам, жадно тянувшийся к ней лапами. Волосы девушки рассыпались, а на лице у нее застыл безумный ужас. Глаза Грейхама горели, как у дикого зверя. Он забыл обо всем, кроме девушки. Он схватил ее и снова сжал в объятиях ее хрупкое тело, не обращая внимания на ее кулачки, которые били его по лицу.

Вот тогда раздался крик, подобного которому ни один человек еще не слыхал в расщелине Привидений.

Это был "Горячка" Смит. С высоты двадцати футов он спрыгнул на песок с двумя револьверами в руках. Едва его ноги коснулись мягкого пола пещеры, как выстрелы с быстротой молнии последовали один за другим. Трое из пяти зашатались и упали еще раньше, чем остальные два могли схватиться за ружья. Только один выстрелил; второй упал как подкошенный. А тот, кто успел выстрелить, уже тоже согнулся, словно кланяясь смерти, и рухнул ничком.

Смит повернулся к Джону Грэйхаму; в течение этих быстро пролетевших секунд Грэйхам стоял, как бы окаменев, прижимая девушку к своей груди. Он был позади нее, так что он оказался под защитой ее тела, и ее голова прикрывала его сердце. Когда Смит повернулся, Грэйхам уже доставал револьвер из кобуры. Его жестокое лицо озарилось сатанинской уверенностью в том, что противник не будет стрелять из боязни убить девушку. Ужас положения охватил Смита. Он видел, как медленно и с расчетом поднимается револьвер Грэйхама. Спокойное холодное выражение его лица говорило о дьявольском торжестве. "Горячка" видел только это лицо: оно находилось на расстоянии четырех, быть может, пяти дюймов от головы девушки. Смит видел только это лицо, вытянутую руку, согнутый палец и черное дуло, метившее ему в сердце.

Прямо перед глазами застывшей от ужаса девушки блеснуло оружие "Горячки". Перекосившееся от бешенства лицо, находившееся в четырех дюймах от головы Мэри, внезапно исчезло. Теперь уж не девушка, а Смит закрыл глаза. Когда он открыл их, то увидел Мэри Стэндиш, рыдавшую над телом Алана, и тело Грэйхама, лежавшего лицом в песке.

Смит подошел к Алану. Он поднял безжизненную голову, меж тем как Мэри закрыла лицо руками. В своем отчаянии она хотела только одного - умереть. В этот час торжества над Грэйхамом для нее уже не было ни надежды, ни радости. Алан умер. Страшное кровавое пятно у него на лбу, как раз под седой прядью, могло означать только смерть. А без него ей больше незачем жить...

Она протянула руку к Смиту.

- Дайте мне взглянуть на него, - прошептала она.

Горе затуманило ее взор, и она не видела лица Смита. Но она услышала его голос: