Игорь Симбирцев - ВЧК в ленинской России. 1917–1922: В зареве революции

В любом случае даже явные сторонники белой идеи, обвиняющие сейчас чехословацких легионеров в трусости и предательстве адмирала Колчака, словно забывают, что именно мятеж чехословацких легионеров весной 1918 года позволил тайным офицерским группам захватить власть у Советов во множестве городов от Волги до Сибири. Что именно эти чешские полки Гайды, Кадлеца, Сыровы, Чечека два года воевали на правах союзного войска бок о бок с армией Колчака. Что если при разгроме белых в 1920 году не все командиры Чехословацкого легиона оказались на моральной высоте, то обычные солдаты и офицеры и тогда в своих эшелонах увезли от мести красных за Байкал многих белых офицеров, переодевая их в чешскую форму и оружием отгоняя от вагонов стаи красных партизан. Да и командиры Чехословацкого легиона вели себя по-разному. Если начальник всего Чехословацкого корпуса генерал Сыровы отказался защищать Колчака от красных и прямо заявил: «Сейчас долг чехословаков – думать только о своем спасении», если Гайда оказался замешан с эсерами в мятеже против Колчака, то чешский полковник этого же легиона Швец застрелился от стыда за то, что его солдаты отказываются сражаться и бросают русских союзников, а в 1918 году этот же полковник Швец вместе со своими чехами и офицерским отрядом Каппеля сумел в боях выбить красных из Казани. И что тысячи чешских солдат так же погибли за это Белое дело на пространствах от Пензы до Владивостока, из 40 тысяч принявших участие в той войне на стороне белых бойцов Чехословацкого легиона навсегда в русской земле осталось лежать 8 тысяч – каждый пятый. Почему бы сторонникам Белого дела не отдать должное этим «белым чехам», как советская власть поминала добром своих «красных мадьяр».

Венгерский след в нашей ЧК был очень заметен если не количественно, то качественно точно. И среди других интернационалистов в ЧК встречались люди, осевшие после Гражданской в нашей спецслужбе надолго и сделавшие в ней большую карьеру. Как бывший австриец еврейского происхождения Карл Паукер, прошедший путь от рядового улана австро-венгерской армии и пленного в России до начальника оперативного отдела всего НКВД и начальника личной охраны Сталина к 1937 году, лично брившего главу Советского государства, когда этот неслыханный взлет для бывшего львовского парикмахера окончился расстрелом в подвале родной Лубянки. Его соотечественник и тоже бывший пленный австриец в ЧК Морис Мендельбаум известен как один из самых жестоких организаторов «красного террора» в Поволжье и на севере России, лично возглавлявший рейды чекистского карательного отряда по селам.

Вообще же австрийских граждан в рядах ЧК, как и венгров, было достаточно, в том числе и на командных должностях. В руководстве Тюменской ЧК был бывший австрийский пленный Куделко (хотя, по некоторым сведениям, он был по происхождению словаком), а главой уездной ЧК Сургута был австриец Валенто. Воронежской губернской ЧК командовал немец из Швейцарии – Отто Хинценбергс, затем руководивший ЧК на Южном фронте. Чекист из чехов Кужело занимал высокий пост в Ферганской ЧК – даже до таких окраин бывшей Российской империи добрались занесенные сюда революционной бурей «интернационалисты». Был среди первых чекистов и швед Вольдемар Ульмер, позднее в ГПУ – НКВД сделавший большую карьеру, к его аресту в 1939 году в волне ежовцев он уже был личным секретарем заместителя наркома НКВД Фриновского. Швед-чекист Ульмер отправлен тогда в Красноярские лагеря, где и умер к победному 1945 году. Самым экзотичным сотрудником ЧК из иностранцев является упоминаемый в материалах деникинской следственной комиссии «негр Джонсон» из Одесской ЧК, деникинские офицеры еще не знали политкорректного термина «афроамериканец», хотя отличившийся своим зверством здоровенный негр-чекист Джонсон, скорее всего, был ранее британским подданным.

Не все чекисты-интернационалисты сразу из пленных пошли к красным и в ЧК, путь некоторых в советские спецслужбы был более тернист и лежал через службу у белых или перевербовку ЧК из заграничных разведчиков. Самой показательной из таковых стала чекистская карьера Чиллека (Роллера) и его супруги. Бывший фельдфебель австро-венгерской армии Леопольд Чиллек, родом из силезских поляков, в русском плену с 1916 года идеями большевизма не был очарован, а потому пошел в белую армию Колчака в Сибири, где воевал в составе особой польской бригады колчаковцев, зимой 1920 года при разгроме Колчака попав в плен к красным. Чиллек сбежал из лагеря пленных и пытался пешком из Сибири добраться до родной Польши, но вновь арестован ЧК в Смоленске. Тут в его судьбе удивительный поворот: он записывается в ЧК и служит там уже под именем Карла Роллера. В дальнейшем Роллер работал в контрразведке КРО ГПУ именно по противодействию польским шпионам, он женился на захваченной ЧК и перевербованной сотруднице польской Дефензивы Марыле Недзвяловской, тоже ставшей кадровой сотрудницей ГПУ (под фамилией Навроцкая). Долгая чекистская карьера Роллера и его супруги с наградами и орденами оборвалась только в 1937 году их арестом и расстрелом по делу мифической «польской организации» внутри советской госбезопасности.

Среди этих чекистов-интернационалистов попадались очень колоритные фигуры. Как, например, чекист и поэт Делафар, француз по национальности и потомок старого дворянского рода Франции, почти однофамилец литературного Атоса из «Четырех мушкетеров» Александра Дюма, друг звезды немого кино Веры Холодной и вообще очень колоритная личность в ЧК тех лет, пришедший в стан большевиков из рядов анархистов. Потомок бежавших в Россию от Французской революции маркизов Делафаров в годы Гражданской грезил мировой революцией, обожествлял Робеспьера с его якобинским террором, а потому надел чекистскую кожанку, не потеряв аристократического внешнего лоска и не прекратив писать стихи, которые читал даже лично Дзержинскому. В 1919 году заброшенный в тыл соотечественникам, оккупировавшим Одессу французам, маркиз-чекист был раненным захвачен их контрразведкой и расстрелян, и в момент казни он продолжал славить грядущую мировую революцию. Сам Дзержинский всегда тепло вспоминал Делафара, личность действительно была яркая, прямо для романов в духе Дюма с поправкой на реалии нашей Гражданской войны.

Кстати, не всех этих чекистов-интернационалистов историки ВЧК в советскую пору предпочитали вспоминать поименно. Например, немецкого интернационалиста в ЧК времен нашей Гражданской войны Роланда Фрейслера, который после возвращения на родину стал ярым национал-социалистом и в гитлеровском рейхе сделал большую карьеру, став верховным судьей нацистской Германии. То, что романтичного поэта Делафара и мрачного судью-инквизитора Фрейслера роднит служба в первой советской спецслужбе ЧК, – еще одна гримаса истории.