Игорь Симбирцев - Спецслужбы первых лет СССР. 1923–1939: На пути к большому террору

Немецкая коммунистка Ольга Гутман выполняла от Разведупра особо важную миссию в Латинской Америке, она входила в ближайшее окружение местного лидера компартии Бразилии Луиса Престеса, который в 30-х годах первым организовал в этом регионе партизанскую геррилью со своей Народной армией. Гутман (здесь она работала под фамилией Бенарио) не просто состояла как агент при партизанском штабе Престеса в джунглях, она стала законной женой этого довоенного предтечи Че Гевары в Южной Америке, взяла его фамилию и родила бразильскому бунтарю дочь Аниту. Ее, правда, не репрессировали свои, хотя, вероятнее всего, возвращение в Москву для Ольги Гутман-Престес этим бы и закончилось. Но в 1936 году она с мужем попала в руки тайной полиции Бразилии и по личному распоряжению бразильского президента Варгаса ее выдали спецслужбам гитлеровской Германии как «немецкую гражданку и сторонницу коммунизма», в 1942 году советская разведчица и бразильская подпольщица Гутман казнена гестаповцами в лагере Бенбург.

Обвиняемые вместе с генеральным секретарем Коминтерна Димитровым на Берлинском процессе в поджоге Рейхстага деятели болгарской компартии Попов и Танев из лап гестапо вскоре попали в клещи НКВД и оба погибли в ГУЛАГе, а их товарищ Георгий Димитров спокойно продолжал рулить кораблем международного коммунистического движения. Поляк Сохатский в камере Лубянской внутренней тюрьмы покончил с собой до оглашения приговора. Массовые аресты шерстили Коминтерн и выходцев из его недр в НКВД и Разведупре с 1936 по 1939 год. Арестовывали прямо в кабинетах, дома, в номерах забронированной за Коминтерном гостиницы «Люкс», на вокзалах при возвращении из-за границы. Как упоминал Солженицын в своем «Архипелаге ГУЛАГ», сотрудницу Коминтерна из венгерских коммунистов Ирму Мендель чекист Клегель под видом ухажера пригласил в Большой театр, а после спектакля отвел прямо на близкую Лубянку под арест. Такие диковинные случаи тоже случались в диковинной и невиданной ранее в истории конторе под названием Коминтерн.

Некоторые из этих опытных подпольщиков и разведчиков даже в тисках беспощадного НКВД пытались вспомнить старые приемы борьбы с зарубежными спецслужбами, в условиях советского беззакония в НКВД совершенно бесполезные, как прием политической голодовки. Бывший агент советской разведки и член ЦК компартии Германии Вернер Гирш, ранее личный секретарь генсека КПГ Тельмана и главный редактор газеты КПГ «Роте фане», по привычке неоднократного политзаключенного в Германии объявил голодовку и после ареста НКВД (опытный подпольщик не мог смириться с обвинением в работе провокатором для гестапо), отчего и скончался в Бутырской тюрьме во время следствия. Другие быстро поняли, что при условии отсутствия в НКВД даже видимости законности или прокурорского надзора вся их наука подпольной борьбы на Западе здесь неприменима, и начали давать показания о «заговоре в Коминтерне» на себя и на других арестованных.

Арестованных ранее ценных агентов или разведчиков советских спецслужб из числа коминтерновцев не спасали никакие прошлые ордена и заслуги перед НКВД, будь то лихие секретные операции за пределами СССР или донесения на товарищей по заграничной компартии или аппарату Коминтерна. Напротив, основная масса репрессированных сотрудников Коминтерна как раз и состояла из тех, кто работал на советские спецслужбы или состоял в основном центре нелегальной деятельности – ОМС. Среди множества документов из архивов спецслужб по делам арестованных «врагов народа» из Коминтерна выделяются письма из лагеря уже осужденного коминтерновца и агента ИНО ГПУ и Разведупра болгарина Петко Петкова (в советской разведке и Коминтерне работал под фамилией Янтаров). Он забрасывал письмами о своем несправедливом осуждении и руководство НКВД, и прокуратуру СССР, и писал в Исполком Коминтерна своему соотечественнику Георгию Димитрову. И во всех письмах Петков постоянно поминает свою бурную деятельность в подполье БКП в 20-х годах, свое участие в восстании 1923 года, свои операции в Болгарии по линии разведки ГПУ, свои аресты болгарской тайной полицией. А заодно и напоминает, сколько он дал советским органам госбезопасности негласных сведений о засевших в руководстве БКП и болгарской секции Коминтерна «предателях» и «троцкистах», по его доносам уже арестованных и репрессированных. Так, в письмах Петкова о вопиющей ошибке в случае с его осуждением перемешаны эпизоды героической жизни боевика и разведчика с откровенными примерами доносительства: «Росен – лидер тайной оппозиции в БКП, Папачиев – троцкист, Искров – террорист, Генчев – специально провалил наш транспорт с оружием болгарскому восстанию, а меня выдал болгарской охранке и так далее». Все названные Петковым-Янтаровым в этих письмах деятели БКП в Советском Союзе в свое время уже арестованы в 1936–1938 годах, в том числе и по его доносам.

Так что не стоит понимать всю кампанию зачистки Коминтерна и иностранных компартий так примитивно, как это иной раз преподносится в книгах об истории Коминтерна: бескорыстные рыцари служили мировой революции, а вырожденцы из НКВД их злодейски истребили. Все в эти трагические годы было сложнее, вот и Петков – типичный пример революционера и агента НКВД, разведчика и доносчика в одном лице. Не все шли по его пути: тот же обвиненный им в провокаторстве для болгарской охранки (по-видимому, все же ложно обвиненный) опытный боевик БКП и сотрудник советского Разведупра РККА Христо Генчев, судя по документам из дела Петкова, все обвинения в свой адрес полностью отвергает. Но и ни на кого из других болгарских коминтерновцев показаний об их антисоветской деятельности давать не желает. Генчев так и умрет в сталинском лагере в начале войны. Впрочем, в тех же лагерях сгинет и так боровшийся за свою жизнь и против «оппозиционеров-троцкистов в БКП» Петко Петков, даже заступничество за него перед НКВД Георгия Димитрова ему не поможет. Это лишь один простой пример одного из активных коминтерновцев на службе советской госбезопасности и разведки: романтика подполья, лихие разведывательные операции, тайные доносы на товарищей, заснеженные гулаговские бараки – все затянуто в один непростой узел.

Все эти связанные с советскими спецслужбами или прямо в них служившие одно время коминтерновцы были репрессированы по большому делу о контрреволюционной организации внутри Коминтерна, которое в НКВД расследовали в течение всего 1937 года (названные следствием лидерами этой группы Пятницкий, Кнорин и Кун также расстреляны). В 1937 году в аппарате Коминтерна органы НКВД арестовали и репрессировали почти 90 человек, в 1938 году еще 20 коминтерновцев пали под ударами репрессий. Это только сотрудников самого аппарата Коминтерна, количество репрессированных простых коминтерновцев, прибывших в Союз деятелей зарубежных компартий, перешедших из Коминтерна в советские спецслужбы, зашкаливало за тысячу уже только за один 1937 год.