Роджер Мэнвелл - Июльский заговор. История неудавшегося покушения на жизнь Гитлера

Именно от Фрейслера пошло широко используемое сегодня выражение «группа Крейсау (Мольтке)».

Лоренцен в своем секретном донесении Борману писал о поведении Мольтке во время допроса следующее: «Он очень высок, но болезненно хрупок. Из-за слабого здоровья во время допроса он был вынужден сидеть. Вместо того чтобы честно признать свою вину, Мольтке постоянно уклонялся от темы, используя юридические и квазифилософские софизмы. <���…> Какое-то время Фрейслер его слушал на удивление терпеливо, но когда ему это надоело, то заорал на Мольтке, что не позволит больше делать из себя идиота».

Легкий приговор мог быть результатом доклада Лоренцена Борману о поведении Фрейслера на процессе. Он мог также стать следствием влияния девицы, которая много лет жила среди домочадцев Герштенмайера, а впоследствии вышла замуж за человека по фамилии Зюндерман, видного нациста и друга Фрейслера.

Графиня Нина фон Штауффенберг описала авторам свое тюремное заключение. Она не жаловалась на физическую жестокость. Из-за беременности она получала специальное питание. Раз в неделю ей позволялось принять ванну. Ее имя изменили на Шанк — это была часть процесса уничтожения имени Штауффенберга, а его сыновья именовались Майстер. Эсэсовцы хотели, чтобы они были усыновлены и выросли, не зная своего настоящего отца. Но из этого ничего не вышло. Однажды, придя в ванную, графиня оказалась рядом с женой лидера Коммунистической партии Германии Тельмана. Фрау Тельман только что узнала о смерти мужа. Графиня сказала, что всячески старалась ее успокоить.

Штрюнки подвергались постоянным допросам В конце концов фрау Штрюнк сильно ослабела, но ее физическое состояние не стало препятствием для продолжения ее допросов следователем Зондереггером. Она делала все от нее зависящее, чтобы защитить Гизевиуса и Нёбе.

Он был казнен нацистами. Шлабрендорф высоко оценил помощь Нёбе Сопротивлению. Кох был расстрелян 24 апреля 1945 года — накануне капитуляции.

Предположительно это произошло 8 апреля.

Капитан Бест был взят в плен во время знаменитого инцидента в Венло.

Краткий военный трибунал был проведен в лагерной прачечной следователем СС Гуппенкотеном. Шлабрендорф во Флёссенбурге узнал о смерти Бонхёффера 10 апреля. 12 апреля стали слышны американские орудия, и его спешно перевезли в Дахау, где он присоединился к группе, насчитывающей более сотни особых заключенных всех вероисповеданий и занятий, от католического епископа до циркового клоуна. Среди них был также доктор Йозеф Мюллер и родственники заговорщиков, включая Герделеров, Хофакеров и Штауффенбергов. Позже их перевели в лагерь в районе Инсбрука, а затем, повторяя путь отступления немецкой армии, их отправили в другой лагерь в районе Тоблаха, но обнаружилось, что там уже американцы. Когда заключенные услышали, как охраняющие их эсэсовцы спорят, где именно ликвидировать их, они сами стали вынашивать планы нападения на тюремщиков. 4 мая их освободили американские части. Группа особых узников из Дахау была весьма примечательной. В ней было несколько британцев, русские пленные, включая племянника Молотова, бывший премьер-министр Франции Леон Блум и его жена. Там также находился бывший главнокомандующий греческой армией, бывший премьер-министр Венгрии и Курт фон Шуншиг, бывший канцлер Австрии, со всей семьей. Среди немцев в этой группе были пастор Нимеллер, банкиры Тиссен и Шахт, принцы Филипп Гессенский и Фридрих Прусский и цирковой клоун Вильгельм Визинтайнер. Дочь Хофакера Криста, которой в 1944 году едва исполнилось тринадцать, после войны, достигнув возраста пятнадцати лет, написала весьма содержательный рассказ о том, что ей пришлось пережить. Все рассказанное ею было типичным для детей главных заговорщиков. Их было почти пятьдесят человек в возрасте от года до пятнадцати. Это были дети Герделера, Хофакера, обоих Штауффенбергов, Трескова и других.

Детей разделили с родителями, но, если не считать этого, они не подвергались жестокому обращению. Сначала за ними присматривали медсестры и воспитатели, приставленные гестапо. Потом их отправили в разные детские дома. Криста попала в детдом в Мюнхене, где жила в одной комнате со своей ровесницей Утой фон Тресков. Они очень страдали, не имея вестей о родителях, оставшихся в тюрьмах и лагерях, но Кристе, хотя ее и разлучили с братом Альфредом, которому было девять, разрешали иногда звонить ему. У обеих девочек были маленькие сестры, которые были помещены в другие детдома, и всем им были даны другие фамилии. «Они отобрали все мои деньги и личные вещи, даже портреты мамы и папы, — писала Криста. — И нам запрещали упоминать свои настоящие имена. Я часто вспоминала об отце, о том, как много ему пришлось страдать и каким смелым он был. Эта мысль придавала мне смелость тоже».

Позднее, после смерти родителей, Кристе сказали, что ее и других детей отдадут в разные семьи эсэсовцев. Проходили дни и недели, монотонность которых нарушалась только учащающимися воздушными налетами и периодами болезней (перед Новым годом Криста заболела скарлатиной). Численность группы постепенно уменьшалась. В конце войны Криста жила в комнате уже с одной из дочерей Штауффенберга. «11 марта был день рождения папы, — писала она, — а я даже не знала, жив ли он». К Пасхе оставшихся детей начали перемещать из лагеря в лагерь — подальше от наступления союзников. Кристу освободили 12 апреля. Но только 4 мая ей и всем оставшимся с ней детям сказали, что они могут пользоваться собственными фамилиями, а что их отцы в действительности являются национальными героями. В июне Криста вновь встретилась с матерью. Она уже знала, что ее отец погиб, но мать жива и находится в Италии. «Это была прекрасная новость, и она очень помогала мне жить, — писала девочка. — С нею даже горе утраты отца не казалось совсем уж безмерным. Я уже давно знала о постигшей его судьбе и сумела свыкнуться с этим».