Эрнест Лависс - Том 3. Время реакции и конситуционные монархии. 1815-1847. Часть первая

Приближенные короля.Среди приближенных Людовика XVIII мы должны прежде всего указать на родного брата короля, графа д'Артуа, который любил хвастать тем, что он и Лафайет — единственные люди во Франции, не изменившие своих убеждений с 1789 года. Это был узкий ум, с ограниченным кругозором, упорный в своих немногих идеях, сторонник крайней реакции, которую граф д Артуа считал и законной и возможной; он имел свой собственный отдельный двор в Марсанском павильоне, свой тайный кабинет, свое закулисное министерство и пытался играть роль «контрправительства», опираясь на фанатических эмигрантов, надеждой и королем которых он был. Рядом с ним стоял сын его, герцог Ангулемский, не лишенный здравого смысла и сердца, но отличавшийся какой-то странной робостью и обезличенный своим отцом и своей женой, влиянию которых он подчинялся и увлечения которых разделял. Герцогиня, дочь Людовика XVI, испытывала вполне понятную ненависть ко всему тому, что связано было с революцией; ее чисто мужская энергия заставляла ее не только одобрять все резкие меры, но даже требовать еще более суровых: никто не добивался так беспощадно, как она, осуждения маршала Нея. Что же касается герцога Веррийского, то слишком занятый игрой в генералы, он совершенно не вмешивался в политику, а если ему иногда и приходилось высказывать какое-нибудь мнение, то это делалось с такой резкостью и грубостью, что мнение это весьма неохотно выслушивалось и не производило особого впечатления на уравновешенный и спокойный ум Людовика XVIII.

Партии: ультрароялисты.Вокруг этого роялистского главного штаба шумела немногочисленная, но весьма крикливая армия чистых роялистов, так называемых «ультра», которые вследствие растерянности слишком ограниченного избирательного корпуса дважды получили большинство в палате. Внезапное их падение в период Ста дней, тревога, пережитая в изгнании, сожаления о едва лишь возвращенной и так легко снова утерянной власти — все это довело их страсти и ненависть до бешенства. Для ультрароялистов вся Франция была сплошь населена изменниками, соумышленниками «ужасного заговора», и Ла Вурдоннэ точно выражал мысли своей партии, когда требовал «оков, палачей, казней». Процессы и юридические убийства Лабедуайера, Нея, братьев Фоше, Мутоя-Дюверне и многих других не в состоянии были утолить их жгучую жажду мести и кары, и эта бешеная страсть к репрессии и привела в конце концов к учреждению превотальных судов. Затем предстояло переделать дух нации, «раздавить», как этого требовал уже Ламеннэ во время Империи, эту «разрушительную философию, которая произвела такие опустошения во Франции и которая опустошит весь мир, если не будет, наконец, поставлена преграда ее дальнейшему распространению».

Для достижения этой цели необходимо вернуть духовенству преобладающее положение в государстве, и если невозможно предоставить ему школьную монополию, то хотя бы подчинить его надзору все дело народного образования; по отношению к прессе рекомендовалось пользоваться всеми деспотическими приемами императорского режима, обуздать ее с помощью цензуры и установления системы предварительных разрешений для всех периодических изданий. Если ультрароялисты не, доходили до требования возвращения национальных имуществ, владение которыми против всякой справедливости было гарантировано королевской декларацией, то они считали, что все ограбленные собственники уж по меньшей мере получат вознаграждение за понесенные потери в награду за страдания, которые они претерпели во имя «правого дела». Если бы король вздумал оказать сопротивление этим проектам, то следовало именно в интересах самой монархии не считаться с этим сопротивлением и кричать «И все-таки да здравствует король!»(Vive le roi quand тёте!). Вожаками этой партии были Ла Вурдоннэ, Шатобриан, Корбьер, Витроль и Виллель; теоретиком ее — Вональд. Газеты ультрароялистов назывались: Белое знамя (Drapeau Blanc), Ежедневная газета (Quotidienne), Монитер (Moni-teur), Парижская газета (Journal de Paris), Французская газета (Gazette de France), Консерватор (Conservateur), Религиозный Вестник (Memorial religieux). Журналь де Деба (Journal des Debats) вплоть до разрыва между Шатобрианом и Виллелем по большей части шел рука об руку с ультрароялистской прессой.

К партии крайних роялистов примыкало тайное общество с религиозной окраской, получившее известность под именем Конгрегации (La Congregation), политическая роль которого была официально признана с парламентской трибуны в 1826 году аббатом Фрейсину, министром по делам церкви. Своими начальными корнями Конгрегация восходила к эпохе Революции. В то время, когда публичное отправление богослужения было запрещено, несколько верных католиков собирались для выполнения своих религиозных обязанностей в бывшей семинарии заграничных миссий. Позднее эта группа продолжала существовать вопреки конкордату. С 1808 года и со времени ареста Пия VII она приняла характер тайного общества для защиты религии и одновременно превратилась в роялистскую ассоциацию, направленную против Наполеона и подготовлявшую Реставрацию. В 1814 году, по совету графа Феррана, вожаки этого общества сообщили о его организации королю и приняли в свой состав канцлера Дамбрэ. Вскоре в числе его членов начали фигурировать граф д Артуа и наиболее непримиримые роялисты. Усилиями этого общества удалось избрать в 1815 году депутатов «бесподобной палаты» (Chambre Introuvable) [25] Точнее: «палата, подобную которой невозможно найти». — Прим. ред. , оно же доставило людей 1822 года, а также депутатов возродившейся «бесподобной палаты», получившей название «вновь обретенной палаты» (Chambre Re-trouvee).

Духовенство, соединяя служение алтарю со служением престолу, употребляло все свое влияние в пользу реакции, и религиозная пропаганда сделалась одной из форм ультрароялистской пропаганды. Созданное аббатом Ронзо при Империи учреждение, сперва разрешенное Наполеоном, а затем в 1809 году запрещенное, а именно институт «Французских миссий», было при участии аббата Форбен-Жансона, реорганизовано в 1814 году, и по всей стране началась деятельная кампания проповедей, вызваыпая впоследствии в целом ряде пунктов, например в Бресте и в Клермоне, довольно серьезные беспорядки. Во время министерства Виллеля дело «Французских миссий» было дополнено деятельностью «Миссионеров веры». Менее шумной, но, быть может, более действительной была непрестанная, повседневная деятельность приходских священников, проповедовавших войну против современных идей и даже отказывавших в отпущении грехов покупщикам национальных имуществ.

Что же касается армии избирателей крайних роялистов, то она рекрутировалась главным образом среди сельских дворян, крупных помещиков и их арендаторов.