Владимир Семанов - Из жизни императрицы Цыси. 1835–1908

Всю страну, во всяком случае весь императорский двор, Цыси охватила мелочным контролем, о котором немало интересного сообщает Юй Дэлин. Например, фрейлины могли попадать в свои покои, только пройдя мимо веранды вдовствующей императрицы: «Это было сделано по личному приказу ее величества, чтобы она знала о нас все и видела, когда мы входим и выходим».

Однажды Юй Дэлин очень захотела навестить своего больного отца, но не посмела просить разрешения у государыни. Даже когда Цыси сама догадалась об этом желании и согласилась удовлетворить его, фрейлины посоветовали Юй Дэлин еще раз уточнить время ухода, а вернуться на час раньше, чтобы старуха чувствовала, что без нее буквально жить не могут. В другом подобном случае, когда Юй Дэлин и ее мать отлучились из дворца на каких-то два дня, Цыси демонстративно послала им подарки, а потом испытующе спросила: «Вы рады своему возвращению? Я знаю, что человек, побывавший со мной, уже никогда не захочет покинуть меня».

Не менее яркий факт приводит Юй Жунлин, рассказывая о «дерзких» попытках жены Гуансюя чуть-чуть выйти из под контроля Цыси.

«От своей младшей сестры, жены князя Послушного, императрица как-то узнала, что отец тоскует по ней, что дома нет даже ее портрета. Она очень захотела сфотографироваться, но не смела просить об этом Цыси. Когда она посоветовалась со мной, я сказала, что у меня есть небольшой фотоаппарат, однако снимаю я плохо. Она ответила, что это пустяки. Я сфотографировала ее, и она наконец послала домой свое изображение.

Во время съемки мне помогала Маленькая Чжу, служанка императрицы. Внезапно эту служанку встретил старший евнух и спросил:

— Почему ты не испросила указаний Старой будды, когда фотографировала вместе с барышней Юй?

Маленькая Чжу испугалась и побежала к императрице. Той пришлось оправдываться перед старшим евнухом и говорить, что служанка тут не виновата, что она, императрица, сама просила себя сфотографиро-рвать, что это не фотоаппарат, а игрушка, и вообще неизвестно, выйдет ли что-нибудь из этой съемки. Только тогда евнух замолчал».

Накануне дня рождения молодой императрицы Цыси проверяла все подарки, заготовленные княжнами или фрейлинами, и не дай бог, если эти вещи были лучше тех, которые дарились вдовствующей императрице. Иногда Цыси просто брала полюбившуюся ей вещь либо заменяла ее другой. Обладая невероятной памятью, она знала наперечет все подарки, которые ей когда-либо преподносились, имена всех преподносивших и, разумеется, делала из этого свои выводы.

Но вдовствующей императрице служили не только ее собственная память или наблюдательность. «С помощью трех евнухов — Ань Дэхая, Ли Ляньина и старого Ван Чанъюя — она создала, пожалуй, лучшую из шпионских систем, когда-либо существовавшую при дворе», — пишет Хасси, и ему как бы вторят другие авторы, показывая, что даже императрица была для Цыси шпионкой, которая следила за императором. Эта система слежки действовала и в мелочах. Едва госпожа Конджер, жена американского посланника, принесла своей соотечественнице Карл какой-то сверток, Цыси увидела это и тайно пожелала узнать, что в нем. Одна из фрейлин с помощью многочисленных ухищрений выяснила, что в этом свертке всего лишь один номер американского журнала, но, когда она донесла об этом Цыси, оказалось, что вдовствующая императрица уже все знает от евнухов.

Самомнение Цыси не имело границ. В некоторых литературных произведениях показывается, что она сравнивала себя с буддой, и это отнюдь не преувеличение, так как и в жизни услужливые люди называли ее Старой или Почтенной буддой. «Она очень любила комплименты», — простодушно замечает Юй Дэлин, рассказывая, с каким удовольствием Цыси воспринимала льстивые разговоры о ее красоте или человеческом обаянии. Узнав, что английская королева Виктория царствовала с восемнадцати до восьмидесяти двух лет, то есть шестьдесят четыре года, вдовствующая императрица решила не уступать ей и добавить к пятидесяти годам своего правления еще десять-двадцать лет. Впрочем, даже королева Англии оказалась для нее недостаточно хороша. «Я часто думаю, что я самая умная из женщин, которые когда-либо жили на свете, — без ложной скромности заявляла Цыси. — Хотя я много слышала о королеве Виктории и даже читала ее биографию, переведенную кем-то на китайский язык, я считаю, что ее жизнь и наполовину не так интересна и значительна, как моя». Но дальше выясняется, что под значительностью она имела в виду абсолютную власть; это очень характерно для Цыси.

Известно, что жестокостью или самоуверенностью тираны часто прикрывают свой страх перед возмездием, и Цыси отнюдь не исключение из этого правила. Она все время боялась покушений, поэтому к ее постели, как рассказывает Сюй Сяотянь, была проведена слуховая труба, позволявшая слышать любой звук более чем за сто шагов. Помогал и многоступенчатый контроль: «Каждый вечер две молодые служанки массировали ей ноги. За молодыми служанками наблюдали две старые, за старыми — два евнуха, а за всей этой шестеркой — две фрейлины, чтобы никто не причинил ее величеству ни малейшей неприятности». Но главным средством защиты от покушений, заговоров и переворотов была, конечно, вооруженная охрана, которой в течение большей части жизни Цыси командовал ее клеврет Жун Лу.

Было у вдовствующей императрицы и еще одно мощное средство — хитрость. В пьесе Коллиса Цыси, едва оказавшись во дворце, прямо высказывает свои мечты: стать государыней, а потом и матерью будущего императора. Драматург сделал так в обличительных целях, чтобы показать честолюбие наложницы, но явно переборщил, нарисовав что-то вроде «гордой полячки» и недооценив скрытность Цыси. На самом деле она вела себя гораздо коварнее. Например, «чтобы обезопасить маньчжурский двор от каких-либо посягательств со стороны китайских царедворцев и генералов, Цыси натравливала друг на друга высших китайских сановников, разжигала традиционную неприязнь и антагонизм между мелкопоместными помещиками Восточного и Южного Китая и крупными феодалами и бюрократами Центра и Севера страны». Жестоко подавив либеральное движение, она через два месяца, 31 декабря 1898 года, вдруг «лично открыла Пекинский университет», а в 1901 году, еще находясь в бегах после неудачного нападения на иностранцев, стала ратовать за реформы. В 1905 году она даже объявила о подготовке конституции и действительно обманула многих: ее злейшие враги Кан Ювэй и Лян Цичао, доверчиво распустив Союз защиты императора (то есть отстраненного вдовствующей императрицей Гуансюя), создали безобидное Общество политических новостей и начали славить «добродетельное правление» Цыси.

Впрочем, и европейцы не раз попадались на ее удочку. Еще в 1889 году, когда Цыси формально передала власть Гуансюю, «было объявлено, что саму роль руководительницы юного императора она взяла на себя только временно, без всякого помышления о том, чтобы обратить ее в постоянную. Мало того, по просьбе императрицы был тут же уволен в отставку цензор, подавший проект такого фактического продолжения регентства». Заметим, с каким восторгом пишет об этом немецкий автор! К счастью, нам известен результат лицемерного трюка Цыси: заточение Гуансюя на остров Интай, а возможно — и последующее отравление монарха.