Николай Костин - Десять покушений на Ленина. Отравленные пули

КРЫЛЕНКО:А Семенов куда пошел?

ФЕДОРОВ-КОЗЛОВ:Семенов не знаю куда пошел.

Семенов утром отправился к Рабиновичу. Особоуполномоченный ЦК ПСР, ближайший помощник Гоца вставал на заре и сразу же принимался за работу. Спокойные утренние часы он отводил на составление различных писем, отчетов, партийных документов — голова свежая, пишется легко. Потом начинались всевозможные дела в городе, которые нередко затягивались до поздней ночи. Рабинович не любил, когда ему мешали в эти часы, но Семенов — не рядовой боевик и из-за пустяков беспокоить бы не стал.

— Ранняя пташка! Кто рано встает, тому бог подает. Не так ли Григорий Иванович? — шутливо начал Рабинович, но посмотрев на усталого, озабоченного Семенова, посерьезнел. Выслушал короткий доклад начальника Центрального боевого отряда. Изменился в лице:

— Ты понимаешь, что твои боевики натворили? 0тдаешь отчет? Не могли подождать?

— Зачем?

— Зачем, зачем… Нам в ЦК виднее, зачем! 3аварили кашу, черт вас всех подери, а на носу выборы в Петроградский Совет. Ну что теперь делать?

Раздраженный до крайности, взволнованный Рабинович быстро собрал со стола бумаги, запихнул их в папку, втиснул в ящик и запер его на ключ. Он куда-то очень заспешил, и Семенов вдруг почувствовал себя всего лишь маленьким винтиком в огромном механизме партии, вернее пешкой, которая передвигается только по приказанию свыше. "Что-то сделали не так, — угрюмо подумал Семенов, — спутали ЦК ПСР какие-то карты? Высокая политика, дипломаты, будь они прокляты! Говорят одно, делают другое, а замышляют третье. Мы для них просто исполнители. Не более".

— Я тебя скоро разыщу, Григорий Иванович. Жди указаний. И никакой самодеятельности — головой отвечаешь!"

Г.П.Юргенс сообщил, что он является шофером гаража N6. Выехал к Володарскому на автомобиле "Бенц" N 2628. Было четверть десятого утра. Подъехал к "Астории". Поехали с Володарским на Галерную 40. Там он пошел в редакцию "Красной газеты". С Галерной отвез одну даму в Смольный, а Володарский оставался в редакции и велел шоферу из Смольного заехать за ним. Юргенс приехал на Галерную снова в половине одиннадцатого. Поехал с Володарским в Смольный. Пообедали и около четырех часов выехали на Васильевский остров в Трамвайный парк, где пробыли минут пять. Поехали в Совет, где были минут пять. Поехали опять в Трамвайный парк, где прибыли полчаса. Из Трамвайного парка поехали в Смольный, где задержались около часа. Из Смольного поехали на Николаевский вокзал, где проходил митинг.

Г.П.ЮРГЕНС:Против Володарского выступали усиленно. Он не мог подойти к мотору. Железнодорожник провел его через другие ворота тайком от митинга. Я поехал кругом, к Смольному за Зиновьевым, предупредить его, чтобы он на товарной станции не выступал, ибо настроение там у людей опасное. В Смольном узнали, что Зиновьев на фарфоровом заводе. Из Смольного около семи часов вечера поехали на фарфоровый завод. Я перед этим сказал Володарскому, что у меня мало бензина, на то он ответил: "Доедем и там достанем".

Мы приехали в районный Совет около фарфорового завода. Туда зашел Володарский и находился там минут восемнадцать. Мимо нас проехал Луначарский. Одна из женщин, сопровождавших Володарского, остановила Луначарского и о чем-то с ним говорила. Потом вышел из Совета Володарский и женщина сказала ему, что Зиновьев на фарфоровом заводе. Мы поехали дальше: Володарский и с ним две женщины. Едва доехали до "Кассы" — бензин кончился. Я сказал об этом Володарскому. Он вышел из машины с женщинами и хотел идти в районный Совет.

Когда мотор остановился, я заметил шагах в двадцати от мотора человека, который на нас смотрел. Был он в кепке темного цвета, темно-сером открытом пиджаке, темных брюках. Сапог не помню. Бритый, молодой. Среднего роста, худенький. Костюм не совсем новый, по-моему, рабочий. В очках не был. Приблизительно 25–27 лет.

Когда Володарский с женщинами отошел от мотора шагов тридцать, то убийца быстрыми шагами пошел за ними и догнав их, дал с расстояния приблизительно трех шагов три выстрела. Направил их в Володарского и женщин, которые с тротуара убежали к середине улицы, а убийца побежал за ними. Женщины побежали к Совету, а Володарский, бросив портфель, засунул руку в карман, чтобы достать револьвер. Но убийца успел к нему подбежать совсем близко и выстрелить… в грудь.

Володарский, схватившись рукой за грудь, направился к мотору, а убийца побежал по переулку по направлению к полям. Когда раздались первые выстрелы, то я испугался и спрятался за мотор. У меня не было револьвера.

Володарский подбежал к мотору. Я поднялся к нему навстречу и поддержал его. Он стал падать. Подбежали его спутницы. Посмотрели, что он прострелен в сердце. Потом я слышал где-то за домом был взрыв бомбы.

Володарский скоро умер. Минуты через три. Ничего не говорил, ни звука не издавая.

Через несколько минут к нам подъехал Зиновьев, мотор которого я остановил.

…Когда я увидела, что Володарский уже мертв, я подняла голову, оглянулась и увидела в пятнадцати шагах от себя и в нескольких шагах от конца дома-кассы по направлению Ивановской улицы, стоящего человека. Этот человек упорно смотрел на нас, держа в правой руке, поднятой и согнутой в локте, черный револьвер…

Был он среднего роста, плотный, приземистый, в темно-сером полотняном костюме и темной кепке. Лицо у него было очень загорелое, скуластое, бритое. Ни усов, ни бороды. На вид лет тридцати. Кажется, глаза не черные, а стального цвета. Брюки, мне показалось, были одинакового цвета с пиджаком. Навыпуск. Как только он увидел, что я на него гляжу, он моментально сделал поворот и побежал. Я закричала: "Держите!" Вскочила и побежала за убийцей по Ивановской улице. Услышала крик нашего шофера: "Караул!…

Увидела впереди себя сначала двух, а потом нескольких человек. Показывала им, куда бежать. Кричала: "Налево! Держите!" Все побежали к дверям дома-кассы и в калитку этого дома. В калитке встретила чиновника и откуда-то слышала голос: "Не беспокойтесь, уже позвонили".

Я вернулась к Володарскому. Едва я успела склониться над ним, как к нам вплотную подъехали два автомобиля. На одном из них — Зиновьев, а на другом — какие-то солдаты. Тело Володарского положили в последний автомобиль и повезли в амбулаторию Семянниковской больницы. Там нас долго не пускали. Дверь открыли только через 10–15 минут. Вышел человек в военной форме. Взглянул на Володарского и сказал: "Мертвый. Чего же смотреть…"

Мы все запротестовали. Потребовали докторского осмотра. Носилки. После долгих споров вышла женщина — врач, едва выглянула и сказала: "Да, умер, надо везти". Я горячо настаивала на осмотре ран. Кое-как расстегнув костюм, докторша осмотрела рану в области сердца. Пыталась установить, навылет ли прострелен Володарский. Результата я не услышала.