Николай Костин - Десять покушений на Ленина. Отравленные пули

Возвратившись в ВЧК, Дзержинский принял решительные меры к задержанию членов левоэсеровского ЦК. На Курском вокзале поймали успевшего загримироваться Александровича. В тот же день он вместе с другими двенадцатью бандитами из отряда Попова по приговору ВЧК был расстрелян.

Дзержинский поспешил в Кремль. Председателя Совнаркома на месте не оказалось. Он уехал в Трехсвятительский переулок осматривать особняк Морозова, где заседал штаб заговорщиков. Дзержинского встретил Я.М.Свердлов.

Феликс Эдмундович, потрясенный вероломством, лицемерием и наглостью левых эсеров, возмущенно рассказывал Свердлову о своих злоключениях в эсеровском плену.

— Почему они меня не расстреляли? — восклицал он. — Жалко, что не расстреляли, это было бы полезно для революции.

Горячо любивший Дзержинского, близко знавший его, Свердлов обнял расстроенного друга за плечи и сказал:

— Нет, дорогой Феликс, хорошо, очень хорошо, что они тебя не расстреляли. Ты еще поработаешь на пользу революции.

В.И.Ленин назвал левоэсеровский мятеж в Москве как "бессмысленную и преступную авантюру", которая послужила сигналом для восстаний левых эсеров в Петрограде, Витебске, Владимире, Жиздре, Ярославле, Казани, Симбирске.

Для ликвидации очагов контрреволюции Совнарком и ВЧК приняли срочные и радикальные меры. Левоэсеровские мятежники и террористы получили по заслугам. Выяснилось, что руководил мятежниками и заговорами "Союз защиты родины и свободы". Докладывая Владимиру Ильичу о его разгроме, Феликс Эдмундович заметил:

— Штаб союза располагался в Молочном переулке.

— Это, кажется, на Остоженке, — заметил Ленин.

— Верно, Владимир Ильич. В доме номер два. Для прикрытия деятельности штаба заговорщиков доктор Григорьев открыл медицинский кабинет, где постоянно дежурил кто-нибудь из руководства "Союза".

Ленин слушал Дзержинского заинтересованно. Прерывал редко. А когда председатель ВЧК доклад закончил, спросил:

— Что способствовало успеху Савинкова в организации "Союза защиты"?

Дзержинский, не задумываясь ответил:

— Обстановка в Москве. Здесь оказалось много бывших офицеров. Более 38 тысяч. Они не смирились со своим поражением. Савинков сделал их ядром заговорщической организации.

— Какова их дальнейшая судьба?

— Арестовало ВЧК около пяти тысяч. Собраны в манеже бывшего Алексеевского юнкерского училища в Лефортове. Ума не приложу, Владимир Ильич, что с ними делать?

— Отправиться к арестованным офицерам с товарищем Араловым. Подробно с ними побеседовать, проверить.

Дзержинский посмотрел на заведующего оперативным отделом Наркомвоена. Недоуменно пожал плечами. Это не ускользнуло от Ленина.

— Думаю, — сказал он тихо и мягко — что не ошибусь, если выражу полную уверенность, что среди пяти тысяч бывших офицеров найдется немало честных, правдивых людей, патриотов своей Родины и они согласятся служить в Красной Армии.

Владимир Ильич говорил о судьбе бывших офицеров-заговорщиков с таким искренним участием, что казалось за две-три минуты до этого совершенно не слышал рассказа Дзержинского о подготовке на него покушения. Одна из групп офицеров установила за ним слежку. К счастью, чекистам удалось разрушить этот зловещий замысел.

— Знаете, — сказал Ленин, обращаясь к Дзержинскому, — как-то я беседовал с командиром Вяземского 4-го латышского полка Я.Я.Лацисом в присутствии Семена Ивановича.

— Помню, хорошо помню эту беседу, Владимир Ильич, — отозвался Аралов.

— Так вот, с большим огорчением я узнал, что Лацис окончил только приходскую школу, а в старой армии был унтер-офицером. Для командира полка — это маловато. Командир полка отвечает за судьбы сотен людей, решает сложные тактические задачи. Верно я говорю?

— Безусловно, Владимир Ильич, — ответил Дзержинский.

— Командиру полка, — продолжал Ленин, — необходимы глубокие знания, высокая культура, солидный управленческий опыт. У кого их Лацис получит? У старых военных специалистов. Посоветовал командиру полка всегда и везде учиться. Учиться военной науке у офицеров — генштабистов, а также у противника в ходе боев.

С.И.Аралов, вспоминая о своих встречах с Владимиром Ильичем, писал, что он с большой иронией и неодобрением отзывался о тех, кто отрицал необходимость изучения военной науки или относился к чей дилетантски, пренебрежительно. Он указывал, что можно спорить, не соглашаться с военными специалистами, но нельзя огульно отрицать военную науку. Аралову было известно, какое удивление Ленина вызвала телеграмма И. В.Сталина о взятии Красной Горки. В телеграмме Сталин писал: "Морские специалисты уверяют, что взятие Красной Горки с моря опрокидывает морскую науку. Мне остается лишь оплакивать так называемую науку". Против этого места в телеграмме Владимир Ильич поставил три восклицательных знака и написал: "Красная Горка взята с с у ш и". Ленин восторженно приветствовал победу над мятежниками, но, судя по замечаниям на телеграмме, не одобрял высокомерного и презрительного отношения к науке.

— Если нам, — говорил Ленин, — удастся из пяти тысяч бывших офицеров-заговорщиков спасти, сохранить для революции большую часть, какая это будет огромная польза для наших Лацисов!

Дзержинский собрался уходить. Вид у него был озабоченный и сумрачный. Проводив Феликса Эдмундовича до двери, Владимир Ильич заметил:

— Тучи сгущаются грозные. Но Советская республика выстоит.

— Поостеречься бы вам, Владимир Ильич. Не ездите на заводские митинги и собрания без охраны. Эсеры что-то затевают. А что — пока не знаем… Экспроприация пяти миллионов рублей в Центросоюзе — дело их рук.

— Дорогой, товарищ Феликс. Будем жить и работать. Не дадим себя запугать.

Закрылась дверь за Дзержинским. В кабинете воцарилась тишина. Владимир Ильич прищурился. Подошел к белой кафельной печи. Потрогал ее руками.

— В кабинете жарко, — заметил он, — а печь — холодная. Вот и нам, большевикам, надо оставаться хладнокровными в это жаркое лето. Не сбиваться с намеченного пути. ВЧК крепко держит внутренний фронт. Раскрывает козни самых законспирированных контрреволюционных организаций. История за это чекистам минус не поставит.

Что касается арестованных ВЧК в Москве пяти тысяч бывших офицеров-заговорщиков, вышло так, как говорил Ленин. Многие офицеры: моряки, пехотинцы, артиллеристы, саперы, кавалеристы охотно согласились служить в Красной Армии. И служили ей не за страх, а за совесть: обучили тысячи красных бойцов и командиров военному делу, сами доблестно сражались на фронтах гражданской войны на стороне Советской власти.

Паутина антисоветского заговора плелась эсерами в союзе с подручными Локкарта — главы специальной английской миссии в Советской России. Локкарт знал, что из Петрограда в Москву приехали отборные эсеровские боевики и отдал распоряжение своим людям снабдить их через посольские представительства дружественных Англии стран взрывчаткой, оружием, продуктами. Помог подыскать надежные и удобные для посещения явки. Такими стали квартира врача Винтерфельда в районе Смоленского рынка и дача в Томилино по Казанской железной дороге. Подрывные снаряды изготовлялись эсерами в фотоателье на Долгопрудной улице, а взрывчатые материалы привозились из Голицыно.