А Артизов - Реабилитация как это было 1953-1956

После Победы он вернулся в Ленинград, где в короткий срок окончил университет и защитил кандидатскую диссертацию. С 1949 г. служил в Этнографическом музее в Ленинграде в качестве старшего научного сотрудника.

О том, какую ценность для советской исторической науки представляет его научная деятельность, можно справиться [у] его учителей — директора Государственного Эрмитажа М.И.Артамонова и профессора Н.В.Кюнера.

Сыну моему теперь 41 год, и он мог бы еще потрудиться на благо своей Родины, занимаясь любимым делом.

Дорогой Климент Ефремович! Помогите нам! До самого последнего времени я, несмотря на свое горе, была еще в состоянии работать — я перевела для юбилейного издания сочинений Виктора Гюго драму «Марьон Делорм» и две поэмы великого китайского поэта Цю-й-юаня. Но чувствую, что силы меня покидают: мне больше 60-ти лет, я перенесла тяжелый инфаркт, отчаяние меня разрушает. Единственное, что могло бы поддержать мои силы — это возвращение моего сына, страдающего, я уверена в этом, без вины [44].

Анна Ахматова

Ахматова Анна Андреевна

Ленинград, ул. Красной конницы, д. 4, кв. 3, тел. А2-13-42

Москва, Б[ольшая] Ордынка, д. 17, кв. писателя В. Е. Ардова, № 13, тел. В1-25-33.

ГА РФ. Ф. 7523. Оп. 85. Д. 251. Л. 16–16 об. Подлинник. Машинопись. Опубликовано: Шпион. 1994. № 3. С. 20–21.

* На первом листе записки имеются следующие пометы: «Разослать членам Президиума ЦК КПСС, кандидатам в члены Президиума ЦК КПСС, секретарям ЦК КПСС тт. Поспелову, Шаталину и Генеральному Прокурору СССР тов. Руденко (указание тов. Хрущева). В. Малин. 25.II.54 г.» и «Архив. В. Чернуха. III.54 г.». — Сост.

20 февраля 1954 г.

Секретарю ЦК КПСС товарищу Хрущеву Н. С.

В 1949 году органами Министерства государственной безопасности было заведено дело о существовании в гор. Воронеже тайной молодежной организации, так называемой «Коммунистической партии молодежи» (КПМ).

22 сентября 1949 года за подписью бывшего Министра госбезопасности Абакумова в адрес И. В. Сталина был направлен документ, в котором «КПМ» квалифицировалась, как троцкистская организация.

Всего по делу было арестовано 24 участника «КМП». Обвинялись они в намерении захватить в свои руки власть в стране и в проведении вражеской пропаганды.

24 июня 1950 года решением Особого Совещания при МГБ СССР 23 участника «КПМ» были приговорены к различным срокам лишения свободы, а один из них получил направление на принудительное лечение по поводу шизофрении.

Группе работников Воронежского областного Управления МГБ за это дело была объявлена благодарность с выдачей денежного вознаграждения.

После рассмотрения дела в Особом Совещании от осужденных и их родственников систематически поступали жалобы в правительственные инстанции, в Верховный Суд, в Прокуратуру и органы МВД о незаконном привлечении к ответственности участников «КПМ» и применении по их делу незаконных методов ведения следствия.

В целях проверки этих жалоб Управлением МВД по Воронежской области совместно с Военной прокуратурой Воронежского Военного Округа были передопрошены по существу предъявлявшегося обвинения как осужденные по этому делу, так и 9 человек свидетелей.

Все осужденные отказались от данных ими в 1949-50 годах показаний о вражеских замыслах «КПМ» и заявили, что эти показания они вынуждены были дать под влиянием изнуряющих ночных допросов, уговоров, угроз и обмана со стороны следователей.

Передопрошенные по делу свидетели также изменили свои прежние показания и заявили, что факты антисоветской деятельности «КПМ» им не известны.

По заключению УМВД фигурировавшие в деле в качестве вещественных доказательств — рукописный журнал и другие, исполненные от руки, документы, как показало их изучение, не могут быть признаны доказательством преступной деятельности участников «КПМ». Документы эти состоят из путаных, противоречивых положений, свидетельствующих о политической незрелости их авторов.

Таким образом, дело молодежной организации — «КПМ» было раздуто, сфальсифицировано.

Как теперь установлено, — говорится в заключении УМВД, — организация «КПМ» преступного характера не носила и контрреволюционного умысла у ее участников не было.

На основании изложенного Управлением МВД по Воронежской области вынесено заключение о прекращении уголовного дела на 23-х участников «КПМ» за отсутствием в их действиях состава преступления и само дело направлено на окончательное разрешение в Верховный Суд СССР [45].

Из 23-х осужденных по этому делу содержатся под стражей в тюрьме 10 человек, а 13 человек освобождены — трое по отбытии меры наказания и 10 человек по амнистии.

Материалы о незаконных действиях работников УМГБ, расследовавших дело участников «КПМ», находятся в Военной Прокуратуре Воронежского военного округа.

О чем обком партии и докладывает ЦК КПСС.

Одновременно обком КПСС докладывает, что во время перепроверки было установлено, что в период расследования дела участников «КПМ» руководство бывшего УМГБ в нарушение установленных принципов применяло оперативную технику для подслушивания телефонных разговоров руководящих партийных и советских работников, главным образом работников обкома партии.

Секретарь обкома КПСС Н. Игнатов

АП РФ. Ф. 3. Оп. 24. Д. 439. Л. 100–102. Подлинник. Машинопись.

* На первом листе письма имеется следующая резолюция: «Разослать членам Президиума ЦК КПСС, т. Руденко Р. А. Булганин. 13.III.1954 г.». — Сост.

22 февраля 1954 г.

Первому заместителю Председателя Совета Министров СССР, министру обороны СССР товарищу Булганину Н. А.

От Каменевой Наталии Сергеевны, прож[ивающей] Москва, 66, Гороховский пер., д. 4, кв. 59. Телефон Е-1-46-19.

Многоуважаемый Николай Александрович.

Обращаюсь к Вам, как к человеку, который лично знал моего отца, Сергея Сергеевича Каменева, и верю, что если Вы можете помочь, то Вы поможете разобраться в том страшном, совершенно непонятном «деле», которое навязала чья-то злая воля моему отцу, по-видимому рассчитывая, что мертвые молчат и не могут ни защитить, ни оправдать себя.

И вот уже много лет лежит темное пятно на светлом имени моего отца. В 1937 году произошло непонятное: увековеченное имя его было отобрано у Военного санатория в Гурзуфе, оно было снято с названия улиц города Киева, у стрелковой школы и у многих других объектов. Памятник ему не поставили, его уголки в музеях Советской Армии и Революции были закрыты, пенсию у моей матери отняли, короче говоря, была стерта с лица земли вся его безупречная, честная работа, служение делу партии и народа.