А Артизов - Реабилитация как это было 1953-1956

О его аморальных поступках в отношении семьи, о которых мне также было сказано в процессе следствия, я ничего не знала. Его измену мне, как жене, считала случайной и отчасти винила и себя, т. к. в эти годы я часто уезжала к сыну, который жил и учился в другом городе.

Считая себя абсолютно невиновной перед советской общественностью, перед партией, я беру на себя непозволительную смелость обратиться к Вам, к партии с просьбой возбудить ходатайство перед Генеральным прокурором Советского Союза — Руденко, чтобы мне не дали умереть одинокой, без утешения сына своего и его детей в тюремной камере или где-либо в ссылке. Я уже старая и очень больная женщина, проживу не более двух-трех лет и то в более или менее нормальных условиях. Пусть меня вернут в семью к сыну своему, где трое моих маленьких внучат, нуждающихся в руках бабушки.

Если мое общение с людьми, как с опозоренной и всеми презираемой, в настоящее время нецелесообразно, я обязуюсь и дома сохранить тот тюремный режим, который я сейчас имею. Если же мне можно будет заработать свой хлеб самостоятельно, я со всей добросовестностью выполню порученную мне работу, как это делала всегда в своей жизни.

В отношении Л. П. Берия я в дальнейшем буду исходить из того решения, которое вынесет советский народ и выработанное им правосудие [38].

Если же прокурор все-таки найдет, что я в какой-то степени причастна к вражескому действию против Советского Союза, мне остается просить его только об одном: ускорить вынос заслуженного мною приговора и его исполнение. Нет больше сил выносить те моральные и физические (по моей болезни) страдания, с какими я сейчас живу.

Только быстрая смерть может меня избавить от них и именно это и будет проявлением высшей гуманности и милосердия в отношении меня [39].

Нина Теймуразовна Берия

РГАНИ. Ф. 5. Оп. 30. Д. 78. Л. 12–17. Копия. Машинопись.

Опубликовано: Источник. 1994. № 2. С. 74–76.

9 января 1954 г.

Товарищу Хрущеву Н. С.

Бывший редактор газеты «Известия» И. М. Гронский, отбывший 15-летнее заключение по обвинению в принадлежности к антисоветской организации правых, обратился в Центральный Комитет КПСС с заявлением [40], в котором считает неправильным его осуждение и просит: 1) снять с него судимость; 2) восстановить в рядах КПСС; 3) направить его на работу в какой-либо научно-исследовательский специальный институт или в редакцию одного из наших толстых журналов в качестве критика.

В своем письме Гронский пишет, что все обвинения его в принадлежности к антисоветской организации правых основаны главным образом «на довольно глуповатых и откровенно провокационных показаниях Стецкого», и просит кого-либо из людей, знакомых с политической обстановкой того времени, проанализировать эти показания Стецкого, которые стоили ему, Гронскому, 15 лет заключения.

Ознакомившись по Вашему поручению с делом И. М. Гронского, прихожу к следующим выводам:

1. Действительно основным материалом для осуждения И. М. Гронского явились показания Стецкого о том, что он, Стецкий, давал задания Гронскому проводить вредительство в литературе и что Гронский будто бы это вредительство проводил. В обвинительном заключении по делу Гронского в качестве одного из основных пунктов предъявлено, что Гронский по заданию антисоветской организации правых «проводил подрывную вредительскую работу на литературно-идеологическом фронте».

В чем же конкретно выразилось это «вредительство»?

Основной пункт, что Гронский, работая в Оргкомитете Союза советских писателей, недостаточно боролся с РАППом. В «признании» Гронского говорится следующее: «РАПП я критиковал, но недостаточно и тем самым проводил вредительство в литературе» (дело Гронского, лист 84-й).

Вторым конкретным фактом «вредительства» в литературе приводится то, что, работая редактором журнала «Новый мир», Гронский опирался на таких писателей, как Ф. Гладков иЛ. Леонов, которые оцениваются материалами дела как писатели, зараженные буржуазной идеологией.

Это второе конкретное обвинение звучит так же несерьезно и необоснованно, как и первое, особенно если учесть то, что и Ф. Гладков и Л. Леонов, несмотря на отдельные ошибки в их творчестве, в целом проявили себя, особенно в период Отечественной войны, как советские патриоты и виднейшие писатели.

Считаю, что обвинение Гронского в «подрывной вредительской работе на литературно-идеологическом фронте» было необоснованным и неправильным.

2. И. М. Гронский на основании одного показания бывшего эсера обвинялся также в том, что он якобы принимал активное участие в восстании эсеров в 1918 году в Ярославле. Гронский это обвинение категорически отрицал. Материалами дела участие Гронского в восстании эсеров в 1918 году в Ярославле не подтверждается. Необоснованность этого обвинения видна из того факта, что Гронский был принят в коммунистическую партию в июле 1918 года, т. е. сразу же после эсеровского восстания в Ярославле, и принимался он в партию там же, в Ярославской области. Этого не могло бы произойти, если бы он был замешан в восстании эсеров. Обвинение настаивало на этом пункте, исходя из того, что Гронский до вступления в коммунистическую партию с 1912 по 1918 г. был в партии социалистов-революционеров (максималистов). Но надо иметь в виду, что после мятежа левых эсеров в июле 1918 года и Ярославского восстания среди эсеровской партии произошло резкое расслоение и часть рабочих-эсеров порвала с эсеровской партией и, вступив в ряды ВКП(б), активно боролась с эсерами. И. М. Гронский по происхождению рабочий-слесарь, работал в Петрограде, он был принят в нашу партию как раз в июле 1918 года и служил в Красной Армии в период гражданской войны.

Считаю, что обвинение Гронского в участии в эсеровском мятеже в Ярославле не обосновано и противоречит тому факту, что он был принят в нашу партию в июле 1918 года там же, в Ярославской области.

Из материалов дела можно сделать вывод, что в начале следствия на Гронского было оказано давление. В процессе следствия Гронский от своего первоначального признания в участии в антисоветской организации правых отказался. Так же он держался и на суде.

Что касается письма И. М. Гронского в ЦК КПСС и Совет Министров СССР, то оно производит хорошее впечатление. Гронский, видимо, искренне хочет служить делу партии, у него не чувствуется настроений озлобленности от обиды.

Считаю, что было бы правильным:

1. Снять с И. М. Гронского судимость, поскольку он был осужден без достаточных оснований.

2. Поручить Комитету Партийного Контроля при ЦК КПСС рассмотреть вопрос о партийности И. М. Гронского, имея в виду возможность восстановления его в рядах партии.